Параллельно мутанты основали гораздо более духовную культуру, преуспевшую в сельском хозяйстве. Музыка, театр и искусство также развивались в их поселении, однако горечь по поводу старых предрассудков и превосходства поддерживала искусство на одном уровне с остальными сферами их жизни. Они были очень осторожны, стараясь предотвратить дальнейшие генетические мутации через кровосмешение, однако оставались расой с ущербными генами. Хотя желание воссоединиться с изначальным поселением всегда в некоторой степени присутствовало у них, собственная скрытая темная сторона удерживала их в изоляции. Глубоко внутри у них остались раны от стыда и страха к мутантам, созданным их расой. Они отрицали страх испытать подобное на себе и стыд по поводу того, что способствовали этому. Они были обижены на «уродливых» и «отсталых» за то, что те напоминали им об этом. Страх уродства и умственной отсталости преследовал их во снах и в каждую секунду бодрствования. Эти негативные ощущения никогда не признавались открыто. Вместо этого «красивые» компенсировали их надменностью, ложным состраданием и согласием на уход мутантов и создание ими собственного поселения. Венерианцы упустили возможность больше узнать о сострадании и любви к священной сущности каждого человека, предпочитая фокусироваться только на внешней форме. Разумеется, на уровне сознания они испытали облегчение и расслабление после ухода мутантов, но глубоко внутри у них остался страх оказаться хуже других. Тот факт, что где-то на их планете жили мутанты, стал источником боли. В подсознании этих красивых людей появилась темная сторона, они начали культивировать физическую красоту и художественное выражение в качестве возмещения за страх, стыд, обиду, предрассудки, недостаток сострадания и чистой любви. Однако они поддерживали «чистоту» расы.
Параллельно мутанты основали гораздо более духовную культуру, преуспевшую в сельском хозяйстве. Музыка, театр и искусство также развивались в их поселении, однако горечь по поводу старых предрассудков и превосходства поддерживала искусство на одном уровне с остальными сферами их жизни. Они были очень осторожны, стараясь предотвратить дальнейшие генетические мутации через кровосмешение, однако оставались расой с ущербными генами. Хотя желание воссоединиться с изначальным поселением всегда в некоторой степени присутствовало у них, собственная скрытая темная сторона удерживала их в изоляции. Глубоко внутри у них остались раны от стыда и страха перед собственной физической неполноценностью. Эти страх и стыд были прикрыты духовной верой в равенство, независимость, внутреннюю красоту, но на эмоциональном уровне раны все еще не затянулись.
Мутанты нашли достойную работу даже для самых отсталых, относились ко всем как к равным, вместе воспевали и прославляли дух и развивались как раса. Однако их генетическая ущербность была вполне реальной и никуда не делась, поскольку деградация мешала их душам и духу полноценно воплотиться и функционировать в полную силу.
Парадокс ситуации был таков: каждое поселение глубоко нуждалось в том, что было у другого. «Красивым» людям, поглощенным физическим аспектом, нужна была духовная чистота и память о невинности мутантов. А мутантам нужная была генетическая чистота, чтобы вновь обрести утраченные способности и суметь полноценно воплотить душу в теле. Но никто из них не мог преодолеть скрытые раны и отрицание и осознать потребность друг в друге. Разделенные многими километрами, они все же оставались на одной планете. Поэтому то, что происходило в одной группе, оказывало психологическое и подсознательное влияние на другую.
Преступники покидают первое поселение