Мы обе идем, молча, почтительно, вперед: живое «Намасте» всему, что было, всему, что есть, всему, что будет, и друг другу.
И с каждым шагом моя ноша смысла, которым я нагрузила всё и вся в своем прошлом, облегчается. Крупица за крупицей она растворяется, как Солнце в вечернем небе. Пока наконец не остается лишь Сияющая Пустота, ждущая меня, и я, ждущая в Сияющей Пустоте.
«Время пришло».
Ее слова звучат по-новому, но я их не пойму. Сияющая Пустота во мне и вокруг становится больше, и она сжимает мне руку, и отпускает ее, и этот жест вторит ее словам. Глаза мои ищут ответ. Но ее глаза вдруг делаются ярче, а затем угасают. Ее образ исчезает в Сияющей пустоте.
Я задыхаюсь и стараюсь вернуть ее, но не могу. Последняя любящая улыбка и мягкий кивок — и она исчезает.
Звуки тишины грохочут забытыми воспоминаниями. Ветра времени дуют сквозь мою сущность. Я осталась одна на пути из ниоткуда в никуда — так внезапно, словно падающая звезда, плывущая по темному небу неизвестно куда. Позади темнота. Впереди легкая дымка. Л здесь и сейчас — Сияющая Пустота.
Что-то внутри меня успокаивается. Волна умиротворения и принятия распространяется вокруг меня, хотя я не знаю почему. Я иду вперед. Впереди ничего. Позади ничего. Лишь ощущение присутствия — моего собственного, святого присутствия моей сущности, присутствия здесь и сейчас, упадка. Не знаю, почему я гак долго избегала этого.
Иду одна; минуты, дни, часы — не знаю. Но я не останавливалась. И вновь в тишине и спокойствии своей ходьбы с каждым шагом я обретала нечто. Становилась чем-то большим.
А Сила, и Вера, и Терпение, и Доверие углублялись: вездесущие, реальные и естественные, как существование.
Идя в тишине и почтении, я одно живое «Намасте» всему, что было, всему, что есть, всему, что будет, и себе.
И с каждым шагом ноша смыслов, которыми я нагрузила ее, нас, всё, — исчезает, растворяясь легко и нежно, словно вздох.
Пока, наконец, не осталась лишь Сияющая Пустота, ждущая меня, и я, ждущая в Сияющей Пустоте. И лишь тогда из глубины я услышала далекий и знакомый голос.
«Время пришло», — услышала я. Сопротивление ушло, и с внутренним блеском я тихо отвечаю: «Да!»
Закрыв глаза, слышу голос ее: «Еще шажок, и там, впереди, увидишь мост, арочный мост. Ты не увидишь, что на той стороне, пока не взойдешь на арку моста, в самый центр. Ступай медленно, и на арке увидишь свет вдалеке. Иди за ним, и он тебя приведет домой».
В тишине отвечаю: «Да!»
Глубоко внутри своей Сущности ощущаю ветерок: мягкий, ласковый, наполняющий меня всей любовью, что знала я, в краткий миг меж временами.
Открыв глаза, чтоб сделать шаг, я вижу бесконечные горизонты с бесконечными мостами, один за одним. И с тихим светом и волевым сердцем я делаю шаг к первому мосту, зная, что пройду их все без сомнений. Не знаю, почему так долго избегала этого.
Вставив в конце этой главы поэму-антиклимакс и нажав на компьютере кнопку «Сохранить», я почувствовала, что на меня кто-то смотрит, и с удивлением подняла голову. Почти касаясь носом окна прямо передо мной, там стоял Эрнест, мой друг-олень. Попросив его немного подождать, я пошла к холодильнику и достала из него большой желтый помидор. Я разрезала его на части и вышла на улицу. Эрнест не стал принимать угощение, пока я не села на землю, туда, куда он указал кивком. Как только я села, он с удовольствием стал есть помидор, уронив на землю три кусочка.
Когда Эрнест съел все кусочки из моих рук, он понюхал те, что лежали на земле, и фыркнул. Сочные кусочки плода были покрыты частицами земли и грязи. Посылая ему образы того, что я собиралась сделать, я спросила его, стоит ли мне очистить для него эти куски помидора. Я почувствовала его молчаливое согласие, когда он слегка отодвинул голову, позволяя поднять угощение. Я брала по одному кусочку и протирала их пальцами, а он терпеливо ждал, а затем съедал их, когда они были очищены от мусора. Когда я потянулась за последним кусочком, он опустил голову, и моя рука задела его бархатистые рога. Он вздрогнул и глубоко заглянул мне в глаза. Все еще держа в руке последний кусочек помидора, а почувствовала, что олень открыт. В ответ я подняла руку и провела ею по его подбородку, шее и груди. Затем он съел последний кусочек, а затем медленно, но тщательно слизал каждую капельку с моих рук и даже между пальцами. По моим щекам бежали слезы, когда я чувствовала, как углубляются наши доверие и дружба