Карта опускалась все ниже и ниже, на экране змейками расползались линии тоннелей, цехов и огромных залов с гигантскими колоннами. Еще ниже, ниже… И вдруг, карта больше не могла опуститься вниз. Техей достиг самого первого уровня Плиоса. Того самого, с которого началось строительство всего этого комплекса планетарного масштаба.
Но карта показывала что-то странное. Не было никаких тоннелей, комнат и цехов. Не было ничего — лишь пустота, а в ней возвышались невероятных размеров, сотни метров в высоту странные, совершенно нечеловеческие постройки. Нечто, по форме напоминающее скорее человеческие ребра, нежели структуры из бетона, ненормально огромные и толстые возвышались над поверхностью планеты, вырастали, казалось, прямо из-под земли, упираясь в первые настоящие уровни завода. Техей нажал на одну из полусфер, закрепляя привязку к нужному уровню, и уменьшил масштаб. Ребер становилось все больше и больше, они торчали повсюду, сотни, тысячи… Десятки тысяч практически идентичных конструкций. Наконец, на экране возникло изображение окружности, планета Плиос была у мальчика на ладонях. И вся ее поверхность была усеяна этими странными структурами, словно щетинками. Их было так много, что невозможно было даже подумать о том, чтобы их сосчитать. Техей беззвучно раскрыл рот, уставившись на зеленый экран, но когда вдруг послышался чей-то храп в вагоне, мальчик от страха отпустил полусферы и карта вернулась к своему нормальному, привычному состоянию, показывая длинный тоннель, по которому движется поезд.
Паззл постепенно начинал складываться в воспаленном уме мальчика. Что это были за структуры? Для чего они предназначались? Почему не существует никакого первого уровня макрозавода? Медленно, но верно Техей приходил к осознанию настоящих масштабов проблемы. Углекислотное заражение, подражатели, дефицит ресурсов, низкий уровень жизни — все это было лишь частью одного огромного, невероятно наглого по своей сути плана правящей элиты. Вот он, Эдем, там, у поверхности планеты. Висячие сады и рвущиеся к небу гигантские небоскребы невообразимой формы, отделенные от дремлющих народных масс искусственно созданной преградой в виде непригодной для дыхания атмосферы и чудищ, что роятся там, внизу. Плиос — слоистый пирог, где на самом верху, на тонкой прослойке пригодной для дыхания части атмосферы живем мы, настоящие плебеи Плиоса. Неважно кто кого считает рабом или благородным, для Архитекторов все одинаково.
— Это обман мирового масштаба, товарищ, — захрипел в голове голос паранойи. — Разделяй и властвуй, так они говорят.
Так они говорят. Разделяй народные массы на племена, на благородных и плебеев… И властвуй. Властвуй, пока идиоты, и не подозревающие об искусственном раю у них под ногами грызутся за последнюю корку хлеба, за глоток воды и за затхлый воздушный карман. Пусть чернь задыхается в ядовитых парах, пусть обжигает руки сваркой и теряет пальцы на станках, пусть дети не видят солнца для того, чтобы посвятить свою жизнь бесполезной выработке кислорода, который достанется не им. Пусть, в конце концов, прелестные девушки в девять, в десять лет начинают гнуть спины на фермах и полях, пусть рожают еще больше рабов для системы, пока настоящая элита — не благородные, а те, что живут в Эдеме глубоко под землей, — пожинает плоды многомиллиардного народа Плиоса.
— Наконец-таки ты понял, товарищ, — прохрипел, посмеиваясь, голос. — Тебя обвели вокруг пальца, но ты все-таки их раскусил.
"Вот для чего нужен атлас", — подумал Техей. — "Вот для чего! Мы найдем путь к Эдему, мы вернем себе то, что у нас отняли!"
— Вот это настрой! — поддакивала паранойя.
— Настрой! Кифару! Настрой! Отличный! — скандировал голос маленькой девочки.
Мысли, свои и чужие, переполняли белую голову мальчика. Он зажмурился, обхватил свою голову обеими руками, словно пытаясь удержать внутри все те бредовые и гениальные мысли, что вспыхивали и гасли в его воспаленном разуме. Техей тихо, едва слышно застонал. Все громче становился самый страшный из голосов, все ближе он подбирался к свету, все громче его то жесткий и холодный, то вопящий и рычащий звук эхом отдавался в мыслях мальчика.
— …переменная становится… Становится..! — застонал он, закатывая глаза. — Согласно аксиоме… Это же… Так… Просто!