Но не успели парни дойти до конца лестницы, как небольшая дверь, ведущая в колумбарий, резко распахнулась, с улицы ударил яркий свет наружного освещения, что больно бил Техею по глазам, и в ярких лучах виднелись несколько неразличимых фигур людей.
"Все", — подумал про себя Техей. — "Гвардия. Обмыл знакомство, идиот?"
Впрочем, люди, которые пришли за Техеем и Стефаном не были гвардейцами. В ярком свете прожекторов быстро спускались, обступали парней люди в термоскафандрах, но с убранными за спину огнеметами, что давало надежду на то, что из этой заварушки выберутся живыми. Стефан в этом и не сомневался — он легко узнал одного из людей, что спускались в колумбарий.
— Стефан, — человек поднял забрало термозащитного шлема. Под ним оказалось лицо человека в очках, щуплого, но чем-то похожего на нового знакомого Техея. — Сынок, тыже знаешь что мама будет…
— Иди в жопу, бать, — прорычал в ответ Стефан, с плеча которого насильно сняли страдающего похмельем альбиноса. — Ты меня ей не сдашь.
— Не сдал бы в другой день, — покачал головой отец и попытался приобнять сына, но тот, скалясь, одернул плечо. — Но сейчас тебе надо переодеться и вместе с нами пойти в литейную. Кто это, сынок?
— Тебе-то какое дело? — буркнул Стефан и замахнулся кулаком на одного из термомантов, что удерживали шатающегося Техея. — Тронете моего друга — прибью каждого.
Их вывели наружу, повели по улицам вниз, в сторону НПЗ, а именно многоэтажного здания управления, примыкающего к основной части завода. В сравнении со всей этой сложной конструкцией, управление выглядело смешно, всего каких-то жалких десять этажей, но на деле внутри помещались множество кабинетов, хранилищ, пультов управления примитивной автоматикой и даже личных жилищ местных благородных. Другие, победнее, все-равно жили недалеко от НПЗ, но уже в блочных домах.
— Стефа-а-ан… — простонал Техей, когда его тащили вниз по улице. — Куда..?
— В отстойник, — вздохнул Стефан в ответ. — Я серьезно, кто пальцем тронет белого — переломаю руки.
Вдруг дорогу процессии благородных перегородила разъяренная женщина в годах из плебеев. Плебеи вообще здесь были наглые, эта вот, например, не стеснялась разговаривать с благородными на повышенных тонах:
— Агамнон! Ты мне будешь ущерб за твоего отпрыска возмещать?!
Мужчина в очках молча взглянул вниз, на своего сына, что ростом был заметно ниже отца. Техей же сморщил лицо от боли, пытаясь вспомнить что еще они успели натворить.
Тихая, спящая улица. Блочные апартаменты по обе руки, тусклый свет приглушенных на ночь уличных фонарей. По бетонной мостовой, громко смеясь, тыкая туда и сюда пальцами идут двое изрядно подвыпивших юнош. Один, тот, что с ирокезом (или же это был Техей..?) вдруг замечает, что окно первого этажа открыто, красиво развевается на легком, едва ощутимом ветерке невесомая занавеска. Они видят внутри, в однокомнатных апартаментах, разделенных на разные части тонкими сетчатыми перегородками, две красивые статуи в античном стиле, мужчины и женщины. Словно стражи, они стоят у входа в дом, где спит женщина в годах. Они охраняют ее покой, ее сон перед тем, как прозвенит механический будильник и наступит утро, хоть люди этого цеха и не видели неба и солнца.
План возникает мгновенно — Техей, пошатываясь, бежит ко входной двери, яростно в нее стучится, не забывая при этом жалобно стонать и плакать, умолять дать ему немного воды. Он так устал, так измучен дорогой, нищетой и болезнями, так хочет пить… Конечно же, хозяйка дома открывает дверь, и именно в этот момент с другой стороны квартиры, со стороны приоткрытого, но зарешеченного окна, слышится звон бьющейся керамической посуды на крошечном столике для одного. Она бежит туда, выяснить что это за шум, но у окна уже никого нет, а двое юношей через открытую дверь пытаются вынести тяжеленные статуи, роняют их, хрупкая реплика камня ломается и статуи мужчины и женщины застывают в весьма экстравагантной позе — причем роли их, каковые задуманы природой, перевернуты с ног на голову. Под громкие крики женщин пьяницы бегут прочь, хохоча так сильно, что вся улица слышит хрюканье и восхищенный визг двух идиотов.
— Мы разберемся, — мужчина в очках вздохнул, а затем перевел взгляд на, внезапно, смущенного Стефана. — А с тобой мы заключим сделку: я закрываю глаза на все, что произошло сегодня ночью, а ты сам, добровольно идешь к матери.
— И гарантии безопасности Техея.