— Ладно, понял. Как проснетесь — поезжайте в наш Шалаш, расскажите, что произошло.
Когда связь оборвалась, Мири недовольно зашипела:
— Шалаш? Серьезно? Не хочу. Отвези меня домой!
— Спокойно, не будь предвзятой.
Румар проехал мимо съезда, ведущего в город. Значит, опять в какую-то глушь тащит.
Мири страдальчески закатила глаза, вздохнула, но промолчала. Сил ругаться не было.
— Так мы разобрались с дочерью графа?
— Рано расслабляться, — сдержанно и как-то сухо отозвался напарник.
— Ну можно мне домой, а? Я и так день школы прогуляла, последний выходной, мне уроки надо сделать. Я же больше ничем не могу помочь. Да и в этой вылазке во мне не было никакой необходимости…
— Ты нашла тайный ход. Все так, как надо.
— А теперь я зачем нужна?
— Прежде, чем вернуть домой, нужно привести тебя в порядок. Заодно вольешься в мой коллектив. Ты же этого хотела?
— Да, но…
— Передумала?
— Нет, но…
— Определись уже!
— Ладно.
«Шалашом» оказался небольшой особняк с прилегающей территорией, на которой можно было бы разместить несколько обычных дачных участков.
Просто засеянное луговой травкой поле и деревья ближе к границам. Место для жарких тусовок самых отбитых панков, не иначе.
Румар вылез из машины, босиком по бетону дошлепал до ворот и открыл сперва их, а затем и двери гаража. Вернулся.
Они заехали внутрь.
— Фсе. Мовефь прямо отфюда поднимафся на фторой этаф… — Румар держал в зубах ремень, помогая второй руке расстегивать мудреное крепление на запястье. Мири не представляла, каково ему было столько времени таскать эту тяжеленную железяку. Ремешок выскользнул из зубов, и Тоомаш продолжил инструктаж: — Вон, лестница сбоку. Чтобы не заболела — сразу иди в ванну. Она по коридору второй дверью справа будет, одежду я принесу, а пока закончу тут кое-какие дела. Дом в твоем распоряжении, бери все что нужно.
Румар вернулся к своей обожаемой железной штуковине, а Мири понимающе кивнула и направилась в указанном направлении, кутаясь в плед.
Светлый и просторный дом выглядел довольно уютно, хотя личных вещей наподобие фотографий, в нем не было. Здесь словно отдыхали, но не жили постоянно — это сильно чувствовалось. И кто-то, но точно не Румар, регулярно прибирался.
В ванной лежало не начатое мыло и чистое полотенце — точь-в-точь как в отеле. Мири забралась в ванну, закрыла шторку и включила горячую воду.
Хорошо. Как же ей хорошо в этой просторной мраморной громадине! Мири закрыла глаза и стала слушать плеск воды. Мысли постепенно складывались в общую картину, она обдумывала пережитый день.
Она не испытывала ужаса или страха, хотя, казалось бы, следовало. Хтоническая говорящая псина, которая едва не загрызла ее, смертоносный череп, блуждания по ночному лесу — все это должно вызывать какие-то сильные эмоции. Но они были там, в моменте, да и то не отличались яркостью, а теперь так вообще…
Кто эта собака? Мири казалось, что псина очень странно смотрела на нее, словно что-то хотела сказать. Но не сказала.
Белые эфемерные звери играют с ней. Тот же бычок, который существует только для нее.
Вот он, кстати, стоит на заброшенном пляже возле старого особняка, встречает алый закат. Поворачивает голову и ударяет копытом по земле, зазывая за собой.
Мири пробирается сквозь траву, идет за ним, к берегу. Берег узкий, местами песочный.
Под ногами тепло и мягко, Мири ступает осторожно, попадая босыми ногами в следы бычка. Он идет впереди, помахивая хвостом с черной кисточкой. Она так притягивает взгляд, хочется следовать за ней.
Песок заканчивается, начинаются камни и скалы, приходится карабкаться.
Вдруг бычок остановился, повернулся к Мири и уставился на нее абсолютно черными глазами так внимательно, так осознанно, что по коже побежали мурашки.
— Что ты хочешь мне показать?
Бычок посмотрел немного, опустил голову. И вдруг как помчится на Мири, ударив рогами в живот!
Она вскрикнула, дернулась, и хлебнула горячей воды. Судорожно вскочила и начала откашливаться.
Заснула в ванне и едва не захлебнулась.
Бычок снова спас ее? Неужели это ее зверь-хранитель?
Мири все не отпускали мысли о нем, пока она боролась за воздух в легких. Внутри все горело. Нет, хватит!
Быстро помыв голову, Мири замоталась в полотенце и вышла в коридор. Внизу раздавались голоса. Один, относительно приятный, но немного резкий, принадлежал Румару, второй же казался глухим, сиплым, куда более суровым и жестким.