— Интересные слова. Для человека. Я бы хотела знать подробности.
Псина заинтересованно вытянула шею. Любознательная эта незнакомка, молодая совсем. Интересно все же, какая она в своей настоящей форме?
Румар глубоко вдохнул и кратенько рассказал таинственной незнакомке всю свою жизнь.
О том, как в пожаре погибла мама, когда сгорел старый дом в Золотом графстве. Как его семья перебралась в Белое графство, в Плоцк, и связалась с бандой Серных Псов. Затем об украденной кочевниками сестре и попытках ее вернуть, из-за чего Румар и спутался со всякой зловонной мерзостью. И о последних событиях тоже упомянул. Давно он хотел выговориться, иронично, что собеседником оказалась разумная демоническая собака.
— У тебя на груди знак Йогара. Ты возносишь молитвы этому богу, или просто шутишь с мирозданием?
Румару давно казалось, что остальные боги глухи к его словам. Их идолы пусты для него, и только злое божество, которое несет с собой смерть и тьму, способно внять его молитвам. Плохой он человек, видимо. Говорить о таком Румар не решался даже друзьям, но тут вовсе и не человек перед ним. Поэтому и признался.
— Да. Это божество для меня.
Псина внимательно посмотрела на свисающий с шеи серебряный волчий череп, насмешливо фыркнула.
— Ты благословлен им?
— Не думаю, что такое возможно.
— Напротив. Я проведу на тебе эксперимент.
Румар напряженно молчал, сжимая остатки колбасы. Аппетит что-то совсем пропал.
А демоническая псина продолжила мысль:
— Переживешь ночь и выберешься отсюда — благословлен. Если нет — тогда уже и не важно. Ладно, обсудим позже. Наш граф на подходе.
Демоническая псина устроилась рядом с камнем, прямо перед Румаром. Он смотрел ей в затылок, прямо между тонких ушей и видел, как к ним приближается зловещая фигура в белом одеянии. Граф остановился в нескольких шагах от собаки.
— Тоша? Милая, вот где тебя носило…
— На колени! — внезапно прошипела псина. Граф дернулся, словно испугавшись говорящей собаки, и… подчинился.
Этого Румар точно не ожидал. Никто ему не поверит. Может, происходящее — сон? Все становилось слишком запутано и абсурдно. Граф упал на колени перед собакой — это что-то за гранью.
— Владыка. Вы желали видеть меня? Почему вы в теле моей собаки?
Тоомаш едва не поперхнулся колбасой. Кто? Владыка? Некая личность, перед которой преклоняется сам граф, говорила с Румаром едва ли не на равных? Да, если вспомнить первую встречу, Тоомаш выбил этой собаке зуб. Да уж, очень напоминало знакомство с лучшим другом. Иначе заводить знакомства как-то не получалось.
— О, да! Дай-ка я посмотрю в лицо мерзкого предателя! — Псина шагнула к графу, и тот послушно сбросил капюшон. Левая часть головы смотрела на владыку десятком безликих диких глаз монстра равнодушно, а вот правая сторона, с нормальным, даже симпатичным и вполне человеческим лицом, выглядела уставшей и напуганной. Граф поднял на демоническую собаку единственный человеческий глаз.
— Мне угрожали. Если бы я не сказал Императору, где вас видел, они бы забрали Тэрию.
— Что ж, это был твой выбор. Ты решил предать меня, поэтому твою дочь забрать пришлось мне. Это станет тебе уроком.
— Она — все, что у меня есть! Я ошибся, это правда. Но ведь я дал вам все, что мог, и вы все еще тут. В свободе и здравии.
— Это не твоя заслуга, Айзу, — отрезал Владыка. — Вот что, если тобой так легко манипулировать через дочь, то я лишу императорских ищеек этой возможности. Твоя дочь цела, невредима, и даже счастлива. Служи мне верно, маг. Тогда я позволю вам встретиться. Когда-нибудь. На этом мы сегодня закончим.
— Владыка, а зачем вам этот человек? Вы собираетесь оставить его в живых?
— Этого я не знаю. Мне без разницы, но сейчас он свидетель нашего договора. Он объявит людям о том, что ты больше не угрожаешь городу. Твоя дочь нашлась, и все стало как прежде. Ясно?
Граф промолчал, а собака уточнила:
— Ты же не посмеешь ослушаться меня, верно?
— Да. Но все-таки вы очень рискуете, лично вверяя информацию человеку. Я обучал вас, вы должны помнить, чем это чревато.
— А я рискну. А на этом все.
Демоническая собака посмотрела себе под ноги, где появилась черная дымка, образующая воронку. Зловещий мрак окутывал ее белые лапы. Псина нырнула туда и исчезла, словно под землей.
Граф остался стоять на коленях неподвижно. Отвратительная левая лапа с перепонками сжималась в огромный, склизкий кулак.