Ночью ему приснилась Машка. Во сне она наказывала его в своем неповторимом стиле — впрочем, как-то игриво, не больно, не всерьез, словно и она понимала: он ни в чем не виноват, в «Европейском» имела место дурацкая случайность из тех, от которых невозможно застраховаться.
Под утро промелькнул еще один, странный, сон, который удивил Розовского, вообще-то не замечавшего за собой склонности к педофилии. Он увидел маленькую девочку — лет пяти-шести — неведомо как попавшую в номер и сидевшую на краю кровати. Он различал ночную гостью в почти полной темноте, возможно, лишь благодаря ее глазам, ярко сиявшим и напоминавшим осколки луны, которые словно излучали собственный свет. Она была совершенно голая, но, кажется, не испытывала от этого ни малейшего неудобства — во всяком случае, Розовский даже во сне почувствовал, что она рассматривала его как-то по-хозяйски, без страха и тем более не собираясь играть с ним в его любимые игры. Девочка явно не являла собой Машкину аватару, в чем он чуть было не заподозрил поначалу свое подсознание.
Исчезла она так же незаметно для него, как появилась, — в очередном приливе ночной мути, делающей одинаково расплывчатыми явь, бред и сны. Потом снова уверенно и весомо приснилась Машка, которая, прошептав ему в ухо: «На малолеток потянуло, кобелиная морда?» — на этот раз взялась за него по-настоящему. Удары хлыста ощущались им чертовски реалистично; в какой-то момент он даже решил, что снился-то ему как раз долбаный город, а на самом деле он всё еще дома с Марией и до запуска проекта остается… остается… достаточно времени (и надо обязательно найти новое место для тайника!)… а между тем Машка прочувствованно подводила его к оргазму, но вдруг стала пропадать по частям, будто кто-то стирал рисунок мелом со школьной доски.
Он проснулся возбужденный и в хорошем настроении. Несколько минут он полежал, немного жалея об отсутствии Машки наяву и ожидая, пока его распирающий трусы друг поймет, что на самом деле хозяину хочется в сортир. Вскоре они пришли к полюбовному соглашению, и Розовский вдруг вспомнил луноглазую девочку, когда стоял над унитазом, бачок которого был сух как лунный кратер. Он спросил себя, с чего это он взял, что она ему приснилась, и не смог ответить на простой вопрос. Дверь он, конечно, на ночь не запирал, хотя изнутри можно было запереться и без ключа. Озадаченный, он осмотрел номер, даже потянул носом воздух и, не обнаружив никаких признаков ночного визита, вышел в коридор.
Отчетливые, не вызывающие никаких сомнений, следы босых детских ног он увидел уже на лестнице. Значит, все-таки правда… Те почти фантастические слухи, которые бродили вокруг непонятной, замалчиваемой и наверняка частично фальсифицированной истории с исходом, вдруг начали обретать вполне зримые очертания.
Вот тогда-то Розовский испугался и одновременно чуть ли не обрадовался этому. Страх неизвестности обострял его инстинкты и, возможно, действительно провоцировал талант на сомнительные, но хорошо продаваемые подвиги. Предчувствие чего-то подобного зародилось в нем уже в тот день, когда он узнал об исчезновении Бульдога, так и оставшемся нерасследованным. Проект выходил из-под контроля — это означало, что его участники постепенно превращались в потенциальных купальщиков на берегу незнакомой реки, вода в которой час за часом поднималась и грозила разливом. Рано или поздно в темную воду придется нырнуть всем — даже тем, кто не хотел и не собирался купаться. А также тем, кто вообще не умел плавать.
Розовский имел перед остальными небольшую фору: он заранее знал о возможном «наводнении»… ну и еще сознательно мутил воду. А теперь ненароком выяснялось, что муть, поднимавшаяся со дна реки (в том числе и его стараниями), многократно превосходит его ожидания.
Он снова почувствовал возбуждение — на этот раз творческое. Его так и подмывало вернуться в номер и отстучать пару страниц для будущей книги — интригующее и ударное вступление. Но фразы и без того сложились у него в голове; он решил, что память не подведет, а книга никуда не денется.
Розовский закурил, чтобы унять неврастеническую дрожь. Тут уже дело было не только в миллионе евро. Он почуял запашок грандиозной сенсации, которую можно разменять и на гораздо более крупную сумму, да еще стричь купоны всю оставшуюся жизнь…
Он докурил сигарету до самого фильтра и действительно немного успокоился. Посмотрел на часы — до условленного времени встречи с «креатурой» оставалось полчаса. «Не подведи меня, дорогуша», — подумал он чуть ли не с нежностью. Если его подозрения оправдаются, игрушкам из сейфа не будет цены.