Когда они приходят к вам с оружием слова и с силою софистических доводов и высокомудрствуют в похвалу догматов своих, не удивляйтесь. Пускай они мудры, что удивительного? Учен был и Арий, — учен и Македоний, и Аполлинарий, а более всех удивлял ученостию Ориген. Но со всем своим знанием они пали в бездну погибели с множеством хулений своих и ересей! Мудрецы были Аристотель, Платон, Епикур и многие другие, но при всей своей мудрости блуждали они, жалкие, подобно слепцам во тьме идолослужения, и говорили о Божестве и Промысле бесчисленные нелепости. Сколько есть других народов, современных нам, образованных, но и они даже, по мнению латинян, самые отъявленные еретики. Для таких-то высота их человеческой мудрости и готовит глубочайший ров осуждения. Потому что доверявшие своей мудрости сделались слепыми в уразумении истинной веры, как говорит об этом Василий Великий: «Избыток человеческих природных сил умножит некогда строгое осуждение. Ибо, глаголющеся быти мудри в познании истины, объюродеша жалким образом (Рим. 1. 22). Что такое премудрость мира сего? Она есть заблуждение, безумие, буйство у Бога есть (1 Кор. 3, 19), по апостолу Павлу, если отделяется от мудрости Божией. Мудрость Божия, — это истинная Вера; она-то есть истинная мудрость, безопасная и непреткновенная, мудрость правая».
Первую мудрость изучают в новейших академиях, а последнюю в древней Церкви; первую в книгах философов, а последнюю в писаниях святых отцов; первую — способностями умственными, а последнюю — теплотою чистой и благоустроенной души; первую — с хитросплетенными умозаключениями и многообразными доводами, а последнюю — с твердым послушанием всесовершенному учению православной веры; первую — с тревожными изысканиями и исследованиями, а последнюю — со смиренным пленением ума в послушание Христово (2 Кор. 10, 5). К чему паписты усиливаются убедить нас диалектикой? Мы, и отцы их, и от начала все христиане и отцы наши, не прияли веры посредством диалектики, но прияли ее по откровению. Зачем они усиливаются поколебать нас в догматах, коим Христос научил, апостолы проповедали, Вселенские Соборы утвердили, отцы истолковали?
Вся Церковь навечно установила: никогда не прибавлять, не убавлять от них ни одной йоты, или черты. Вера не изменяется от времени, не преобразуется с эпохами, не подчиняется обстоятельствам, не увядает, не стареется, но пребывает всегда одна и та же — древняя и юная. Как эти новые богословы дерзают подвинуть неподвижное? Мы убеждены, что догматы веры чем новее, тем менее верны, а чем древнее, тем вернее и истиннее, подобно тому как воды, чем дальше от источников своих, тем грязнее и мутнее, а чем ближе, тем чище.
Мы не можем оставить священнотаинника Дионисия, свт. Василия Великого, свт. Богослова Григория, дивного свт. Златоуста и стольких Богоносных мужей, Богодухновенных отцов, сосуды Святаго Духа, о которых затрудняешься решить, святость ли их больше мудрости, или мудрость их больше святости, и последовать Фоме Аквинату, Иоанну Скотту, Оккаму и другим, в церковной иерархии совершенно неизвестным именам.
Если бы мы не имели другого основания предпочитать своих, достаточно нам и того, что святые отцы и учители Церкви нашей во всех догматах согласны, о всех мудрствуют одинаково, ни в одном не разнствуют, но составляют как бы из многих голосов одну совершенно согласную и стройную песнь в Церкви, потому что истина одна, и там никогда не бывает разногласия, где есть просвещение и действие Святаго Духа. А у них нет согласия. Напротив, богословы и учители латинские возбуждают между собою многие распри и брани.
У них сколько голосов, столько и умов: сколько орденов, столько и уставов. Фомисты, скотисты, оккамиты, безразличные иезуиты, кои в прениях своих столько же раз самоуверенно выводят заключение, сколько раз сами заслуживают заключения вечного в преисподней, потому что ложь многообразна и весьма мало согласна сама с собою.
Наши богословы видятся как огненные языки в день пятидесятницы, когда все они соединяются на проповедание одной и той же веры; а богословы латинские как языки людей, строивших башню Вавилонскую, когда один кричал «камень», а другой подавал воду. Только в одном согласны эти почтенные учители латинян, именно в том, чтобы устремлять языки свои против нас. Эти ревнители не на то употребляют мудрость (ученость) свою, чтоб обращать язычников, заблуждающих вне благочестия, просветить ослепленный народ иудейский, научить неразумных агарян, обратить закоснелого в своих мнениях еретика, а на то, чтоб сделать служителем папы простосердечного восточного (христианина), и отвлечь его от догматов, которые он принял и хранит как зеницу ока от времен святых отцов с непрестанным послушанием.