— Должно. Но не факт, что оно будет.
— Ладно, доктор Майер, — ведущий налил стакан воды и сделал большой глоток. — Расскажите о сканере. Как он работает?
— Эффект Джозефсона. Нестационарный, конечно же. Мы измеряем магнитное поле каждого отдельного импульса нейронов, а затем, зная момент, получаем общую картину.
— Пациент при этом что-то испытывает?
— Нет. Пациент смотрит видео ряд, слышит звуки, чувствует прикосновения к различным частям тела. Каждое действие вызывает электрический отклик, из которого мы и делаем выводы о структуре головного мозга.
— А когда следует делать сканирование? В каком возрасте? И меняется ли структура мозга на протяжении жизни?
— Мы считаем, что возраст не важен. Мозг развивается, конечно, но не столь критично.
Ведущий неустанно заваливал доктора все новыми и новыми вопросами.
— Насколько он точен? Сканер?
— Мы пока не определились с тем, каким образом охарактеризовать его чувствительность, но, поверьте мне, точность достаточна.
Достаточна, чтобы видеть. Достаточна, чтобы анализировать. Несколько лет назад Себастьян и сам не верил в реальность собственной идеи. Но теперь эзотерика стала действительностью, с которой никак не могли смириться прошлые злопыхатели и насмешливые консерваторы. Но радовало ли это Майера? Нет. Он достиг одной цели, и перед ним стояла другая.
— А вот скажите мне, доктор, — ведущий задумчиво оглянулся. — У каждого ли человека есть что-то особенное в мозгах? К примеру, известные всем тесты на уровень интеллекта. Вы же понимаете, что они субъективны? Результаты показывают лишь часть способностей, ограничивая все, что не связано с моментальной обработкой информации и поиском выбора. Вы же говорите, что ваш сканер будет показывать все, до мельчайших деталей, — Себастьян коротко кивнул в ответ. — И вот предположим. Приходит человек, ложится под ваш аппарат, получает результат, а в нем нет ничего выразительного.
— Мы ожидаем увидеть статистику с некоторой медианой. Логично предположить, что подобные Джону люди — редкость. Гении вообще редкость.
— То есть, у нас будет некоторая норма?
— Вероятно.
— Звучит неоднозначно.
— Почему?
— А вы не видите? Медиана общества… Только подумайте, ваше изобретение будет определять и разделять. Появятся низшие, средние и высшие. Можно представить даже нечто большее — результаты сканирования станут чем-то вроде документа. Они будут указывать, трактовать жизнь каждого человека, — ведущий иронично вскинул бровь и продолжил: — Как дела в учебе? Все видно на скане. Успешная карьера? Посмотрим в карточке. Счастливая семья? Общественное признание? Обратимся к результатам.
— Я… — Майер смущенно потер виски. — Я никогда не думал об этом. Не смотрел на сканер с этой стороны.
— Да, доктор. Не смотрели. Но теперь уже ничего не поделаешь, верно?
— Да-а-а-а, — отрешенно протянул Себастьян. — Да, наверное.
— Но вернемся к изобретению. Расскажите его историю.
— В конце лета 2015-го мы собрали нечто, что стало базисом НСГМ. Наш первый прорыв, в который никто никогда не верил. На это ушло тринадцать лет.
— Немалый срок.
— Потом исследование ускорилось, пошло по нарастающей. Уже через два года мы получили то, что имеем сейчас.
— Финальный вариант сканера?
— Мы полагаем, что так. Он исправно функционирует и практически не допускает погрешностей. НСГМ готов.
— А что было потом?
— Потом? — доктор непонимающе посмотрел на ведущего. — В смысле, потом? Потом было «сейчас». Меня пригласили сюда, к вам на интервью.
— А, ну да, — мистер Грей смущенно улыбнулся и надсадно кашлянул. — Что вы можете рассказать мне о девочке?
— О девочке? — Майер мелко заморгал и вновь потер виски. — Не понимаю, о чем вы. О какой девочке?
Ведущий запустил руку за пазуху. Послышался легкий шелест бумаги. Из внутреннего кармана пиджака мужчина извлек аккуратный серый прямоугольник. Листок, сложенный пополам.
— Что это?
Ответа не последовало. Ведущий медленно развернул бумагу.
— Мистер Грей, что это? — Себастьян занервничал. Он сам не знал почему. Что-то в этом сложенном клочке бумаги показалось ему тревожным. И чарующим.
Взгляд ведущего пробежался по листку, а затем сместился на Майера.
— Вот, взгляните, — он протянул доктору записку, но из рук ее не выпустил.
«Ne me quitte pas, papa». Глаза Себастьяна метались слева направо, вновь и вновь пробегаясь по надписи.
— Ne me… Не покидай… Не покидай меня, папа, — едва слышно выдохнул доктор. — Не покидай меня, папа.