Все трое чинно поклонились и, звеня металлом, вернулись к лошадям. Вскоре, весь их маленький отряд убрался восвояси, оставив монаха в обществе Лю.
— Вот ведь грубияны, — тут же напомнил о себе жахани. — Даже в гости не пригласили.
— Имеют право, — вяло ответил монах.
— Тебя братом назвали. Разве братьев не принято приглашать в гости?
— Отстань.
Михеля впечатлила сдержанность и выправка посланников ордена. В какой-то момент он даже пожалел, что никогда не задумывался о вступлении в их ряды.
— Брось, тебя бы все равно не взяли, — уловил его мысли Лю. — Ты же заметил в них странность?
— Есть что-то, — сказал Михель. — Только не понял, что именно.
— Готов спорить, что во всех троих течет божественная кровь и много. В этом Богумисе точно есть. Я сразу понял, как только он шлем снял. Меньше, чем в твоем приятеле гоблине, но тоже солидно. Ставлю правый рог, что и остальные в их братстве такие же. Сколько их там? Пятьсот? Тысяча? Представь тысячу полубогов в бою. Твоей орде они точно не по зубам.
Михель нахмурился.
— И ты раньше, конечно же, об этом не догадывался?
— Догадки на то и догадки, — произнес жахани. — Без подтверждения они не лучше слухов. Я раньше никогда не видел их так близко без доспехов.
— Но этого просто не может быть! — воскликнул человек. — Не может на свете одновременно существовать столько особенных людей! У богов редко бывают дети.
— Совершенно с тобой согласен, — ответил Лю. — Это ненормально и немыслимо! Главное, за все время ни один из этих братьев ни разу не попадал в мои когти. Даже из твоего ордена кое-кто был, но не эти. Я напрочь отказываюсь верить в подобную чистоту нравов и помыслов в большом, тесном и, прошу заметить, исключительно мужском коллективе. Однако я видел то, что видел. И теперь мне еще больше хочется заглянуть за стены этой обители и выведать ее маленький грязный секретик. Ты же не будешь спорить о его чистоте?
— Не буду, — поджал губы Михель. — Столько полубогов не могут одновременно существовать. Значит, их каким-то образом создают искусственно из обычных людей. Это попахивает самыми черными ритуалами, и я как служите…
— Чего остановился? — хитро подмигнул дьявол, прислав соответствующий образ. — Продолжай. Ты верный пес Всеотца пойдешь и наведешь там порядок? Может, из монастыря подмогу вызовешь? Насчет порядка поддерживаю. А в остальной части ты здорово промахнулся.
Монах понурил голову. Он промахнулся, зато коварный искуситель уколол в самое больное место.
— Погоди-ка, — вдруг вспомнил человек. — Кровь. Тот эльф что-то бормотал, что кровь Гарба — ключ. И его кровь была такого же цвета, как и моя. Выходит, я тоже…
— Надо же, солнышко выглянуло из-за тучки и наконец осветило пыльные чертоги твоего разума, — голос Лю весь пропитался ядом сарказма. — Только ты ушастого придушил, и теперь вряд ли получится узнать, где находится замочная скважина.
— Зато я теперь не смертный, — прищурил стальные глаза монах. — Значит, ты больше не властен надо мной.
— Так, погоди-ка, — в голосе Лю зазвучало веселье. — Это что, бунт? И гордыня к нему прилагается — уважаю, это по-нашему. Только, во-первых, хочу напомнить, что наш договор все еще действует. Ты сам его заключил без принуждения. Во-вторых, без меня тебе не получить желаемое. Ну, и напоследок хочу тебя разочаровать. Ты все еще смертный, хотя и сильнее этих парней в доспехах.
— Отвянь, — отмахнулся Михель. — Я еще не настолько опустился, чтобы отказываться от своих обещаний.
В голове тут же возник образ поднятого большого красного пальца, увенчанного аккуратно подпиленным черным коготком.
— Знаешь, я тебе даже сочувствую, — произнес Лю, и в его словах действительно промелькнула нотка сострадания. — Одним поступком перечеркнуть годы праведности, соблюдения правил, молитв и прочего хорошего поведения. Даже не поступком, сомнением. Правда, несправедливо?
— Не очень, — неохотно согласился монах.
— Вот и мне такой порядок не слишком по нраву, — горячо поддержал его жахани. — Мои братья из-за него тоже пострадали. И тоже по глупости.
— Раскаиваться пробовали? — спросил Михель.
— Смешно, — ответил Лю, но голос его на сей раз был полон печали. — Как будто тебе это помогло.
Человек не стал настаивать, потому что и сам утратил веру. Он сошел с холма и начал отдавать распоряжения насчет лагеря.
Глава 40
«Тень может вырасти огромной, но всегда покорно идет за хозяином. Даже тень размером с дом все равно остается лишь пустым подобием настоящего».
— Сконм Железнорук III
Прошел уже час. За это время Аггрх без особой жалости просто выкинул кучу тел из окна прямо в пропасть, решив не марать руки и оружие кровью.
— Интересно, Бирканитра такое бы одобрила? — вдруг подумал орк, внутренне холодея.
Паника понемногу начала овладевать им, и липкая струйка холодного пота потекла по спине. Аггрх чуть не выпустил из рук тело гнома, которого в этот момент тащил к пропасти.
— Получается, я хладнокровно убиваю безоружных?
Раньше такое проблем не доставляло. Аггрх о подобных мелочах до сих пор даже не задумывался, но он же теперь паладин.
— Ай-яй-яй! — зарычал он от бессилия и остановился возле оконного проема, не решаясь ни продолжить, ни сделать шаг назад.
Гном глухо заворчал из своего дурманного сна. Орк от неожиданности разжал руки, и тело коротышки полетело вниз за товарищами по несчастью.
— Цус! — ругнулся Аггрх. — Вот теперь я точно убийца. С другой стороны… Гарб же не возражал, а он точно знает, чего не хотела бы богиня. Так, спокойно.
Глубокий вдох.
— Эти мерзавцы напали на беззащитных женщин, — подумал орк. — Вот такое Бирканитра точно не одобряет. Значит, виновны, но все равно вот так… Эх, жалко времени нет. Надо было их разбудить, дать в руки оружие и порубить в капусту в честном бою. Перечислил бы их злодеяния, зачитал бы приговор перед последним ударом. Очнись, морда клыкастая! Нет времени играть в судью, поэтому пусть будет так. Богиня потом рассудит.
Оставался только истукан. Аггрх с трудом вытащил эту статую в виде человека с занесенным для удара копьем из комнаты раньше, но оставил напоследок из-за тяжести.
— Ну что, приятель, — сказал он у каменному болвану. — Настало твое время.
Изнутри протестующе замычали.
— О! — обрадовался орк. — Правом, данным мне жрецом Бирканитры, богини созидания, я объявляю тебя виновным в попытке убийства невинной беззащитной девы, покушении на ее честь и попытке убийства жреца Бирканитры. Ты приговариваешься к смерти через сбрасывание в пропасть.
С чувством выполненного долга он, пыхтя от натуги, дотащил мычащую статую до окна и отправил вслед за остальными преступниками.
***
Шум во дворце и за его пределами стихал. Видимо, появление Сконма сильно изменило расстановку сил, и бунтовщикам не поздоровилось. Скорее всего, их ждет незавидная судьба, но жалеть их в этой цитадели некому.
Аггрх остановился, вытер пот со лба и задумался, к кому теперь идти. Рати он уложил в комнате по соседству, чтобы успеть на помощь, если кто-то из бунтовщиков еще сунется. Гарба тревожить не хотелось, но справиться о его самочувствии не помешает.
Орк костяшками пальцев осторожно постучал в дверь.
— Гарб, ты там как?
Тишина в ответ насторожила, и он постучал сильнее. До его ушей донеслись судорожные девичьи всхлипы. Кажется, жрец Бирканитры все-таки сделал невозможное, и Аггрх почувствовал гордость за друга. Вот только где же сам гоблин?
Встревоженный орк поднажал плечом на дверь, но она и не думала поддаваться. Воин достал из ножен зачарованный меч и ударил им. Волшебная сталь выбросила сноп искр, соприкоснувшись с равным по силе препятствием.
— Дверь запечатана, — голос Рати за спиной заставил подпрыгнуть.
Паршивка подобралась незаметно и вполне могла прирезать под шумок ничего не подозревающего орка. Она-то не знает, кто ей жизнь спас.
Воин медленно обернулся. Прекрасна как никогда в своей маскировке. Только собранные в две косы каштановые волосы не спрятаны, оранжевые глаза сверкают, а носик как всегда мило морщится.