С фуфайкой ватной на плече.
Михаил Годенко
Не надо, хлопцы, нам Шекспиров,
Они мой вызывают гнев.
Не надо гениев, кумиров,
Ни просто гениев, ни "евг".
Неужто не найдем поэта,
Не воспитаем молодца,
Чтоб сочинил он про Гамлета
И тень евонного отца.
Да мы, уж коль такое дело,
Не хуже тех, что в старину...
И мы напишем, как Отелло
Зазря прихлопнуло жену.
Все эти творческие муки
В двадцатом веке не с руки.
Все пишут нынче! Ноги в руки,
Точи секиру - и секи!
Вот как навалимся всем миром,
Нам одиночки не нужны!
И станем все одним Шекспиром,
Не зря у нас усе равны!
Я к вам пишу
Во сне я вижу:
приезжает Пушкин.
Ко мне.
На светло-сером "Москвиче".
Майя Борисова
"Я к вам пишу..."
так начала письмо я,
Тем переплюнув многих поэтесс.
А дальше - от себя.
Писала стоя.
И надписала:
"Пушкину А. С."
И дождалась!
У моего подъезда
Остановились как-то "Жигули".
Суров как месть,
неотвратим как бездна,
Выходит Пушкин вместе с Натали.
Кудряв как бог,
стремительный,
в крылатке,
Жену оставив "Жигули" стеречь,
Он снял цилиндр,
небрежно смял перчатки
И, морщась,
произнес такую речь:
- Сударыня, пардон,
я знаю женщин
И воздаю им должное, ценя,
Но прибыл вас просить,
дабы в дальнейшем
Вы не рассчитывали на меня...
Стояла я
и теребила локон,
Несчастней всех несчастных поэтесс,
И вижу вдруг,
что едет мимо окон
И делает мне ручкою
Дантес.
Бабы
(Владимир Цыбин)
В деревне,
где вокруг одни ухабы,
в родимых избах испокон веков
живут себе,
на жизнь не ропщут бабы,
совсем одни живут, без мужиков.
Одни встречают, бедные, рассветы и дотемна - пахать, косить и жать.
- А мужики-то где?
- Ушли в поэты...
Все в городе, язви их душу мать!
Ядрены,
хоть никем не обогреты,
с утра до ночи всё у них дела...
В столице
тридцать тыщ одних поэтов,
принес их леший в город из села!
Эх, бабы вы мои! Родные бабы!
И мне без вас не жизнь
и свет не свет...
Да я бы вас! Я всех бы вас!..
Да я бы!
Вот только жаль,
что я и сам поэт.
Мужчина на проверке
Ну так чем же мужчину проверить:
Юбкой? Брюками? Краской ТЭЖЭ?
Или тем лишь, что ходите в двери,
Где написано "M", a не "Ж"!..
Ах, если б я любил людей поменьше,
Мне не было б так в жизни тяжело
Игорь Кобзев
Все мои беды из-за альтруизма,
Из-за наивной веры в красоту.
Я подорвал две трети организма,
Воюя против зла за доброту.
Девчонка без любви поцеловалась
И глазками кокетливо косит.
Я видел это! Сердце оборвалось
И с той поры на ниточке висит.
Не оборвите ниточку, злодеи!
Я хоть и рыцарь, но не юн уже...
Не опошляйте голубой идеи
О чистой дружбе между "М" и "Ж"!
Люблю людей. Люблю мужчин и женщин,
Детей и стариков, и даже тещ.
Ах, если б я любил людей поменьше,
Я не был бы так бледен, зол и тощ...
Я в брюки не засовываю руки,
Рукам я с детства воли не даю.
Я на мужчинах уважаю брюки,
На девушках лишь юбки признаю.
Михалыч
До того великолепен сад,
До того величественны дали,
Будто здесь всего лишь час назад
Александр Сергеича видали!
Олег Дмитриев
Я иду, поэт Олег Михалыч,
Весь в наградах, важен, знаменит.
А навстречу Гавриил Романыч
По дорожке мелко семенит.
А за ним - Крылов Иван Андреич
Вышел и почтительно глядит.
Тут, конечно, Александр Сергеич:
"Не побрезгуй нами", - говорит.
Отчего ж? Могу. Остановились.
Речь неторопливую ведем.
Вдруг Сергей Владимыч появились
С Константин Михалычем вдвоем.
Подошли они и ну стараться
Мне хвалу возносят в унисон.
...Просто не хотелось просыпаться,
До того великолепен сон!
Интерес к С.
К поэту С. питаю интерес,
Особый род влюбленности питаю...
Дмитрий Сухарев
К поэту С. питаю интерес,
Особый род влюбленности питаю,
Его непревзойденным я считаю
Во всем, к чему ни прикоснется С.
Чудесно пишет. Дьявольски умен.
А как красив! Фигура Аполлона.
Изящен, как коринфская колонна,
И редким интеллектом наделен.
Высокий лоб, почти что римский нос,
Глаза грустны, но взор по-детски ясен.
Остановись, мгновенье, он прекрасен!
Не помню кто, но кто-то произнес.
К нему понятен общий интерес,
Я этим фактом просто наслаждаюсь,
У зеркала еще раз убеждаюсь,
Как бесподобен этот самый С.!
Инцидент
В лучах готическая арка,
Колонны в мраморном строю.
На площади святого Марка
Я, грешный Марк, в толпе стою.
Марк Лисянский
Прекрасен Рим. Народу масса,
Толпа струится как река.
И вдруг я вижу Марка Красса,
Что уничтожил Спартака.
На площади святого Марка
Колонны в мраморном строю.
Мы повстречались с ним, два Марка,
Вот он идет, а я стою.
Подумайте: такая сволочь!
Шагает, тогу теребя...
Вдруг говорит он: "Марк Самойлыч,
Ты здесь! Приветствую тебя!"
Но я сказал, держась надменно:
- От имени широких масс
Я говорю вам откровенно:
"Вы негодяй, товарищ Красс!"
Был мой удар подобен смерчу,
И Красс в бутылку не полез,
Пробормотал: "Ариведерчи,
Синьор Лисянский!" - и исчез.
О резкости не сожалею,
Да, я суров, непримирим,
С тех пор я за "Спартак" болею
И не поеду больше в Рим...
Узы
Давно не дразнят сверстники меня.
Как некогда,
Рязанцем косопузым.
Неужто же
Слабей день ото дня
Роднящие с землею отчей узы?
Сергей Поликарпов
Все сверстники мои
Вперед ушли,
Во мне ж печальный поворот свершился.
Давно я оторвался
От земли,
Но так и ни к чему и не пришился.
Мне горько жаль
С землей роднящих уз;
Ослабли узы, отгорел румянец...
Неужто больше я не косопуз?
А может быть,
Я больше не рязанец?
Мой отчий край зовет меня, зовет...
Чтоб кладовые чувств не оскудели,
К земле я припадаю
Каждый год,
Буквально каждый год.
На две недели.
Брат и я
Мой младший брат меня сильнее.