Меня уважали,кормили треской,На кухню пускали,поили бульоном…А ныне сижу,напевая с тоской:«Когда я на почте служил… почтальоном!»
Кому нужна гитара
(Александр Кушнер)
Еще чего, гитара!
Засученный рукав.
Любезная отрава.
Засунь ее за шкаф.
Пускай на ней играет
Григорьев по ночам,
Как это подобает
Разгульным москвичам.
Александр Кушнер
Спасибо, Кушнер Саша,Спасибо за совет.Тебе столица нашаПередает привет.
Хотел я ту гитаруПодруге подарить…Да ну ее, отраву!Еще начнет корить.
Нет, подарю другое…И, вмиг решив вопрос,Я трепетной рукоюТвой сборник преподнес.
Она вскричала: – Браво!Ты, безусловно, прав.Какая прелесть, право!Засунь его за шкаф!
Вижу давних времен опушку.
Плачут кони. Горят дома.
Разрядите меня, как пушку,
А не то я сойду с ума.
Сергей Островой
Слышу в дальнем лесу кукушку.Вижу пламя. Чего-то жгут.Заряжают меня, как пушку.Плачут кони. И люди ржут.
Я немного того… от счастья,Но при деле зато всегда.Заряжаюсь с казенной частиИ стреляю туда-сюда.
Предо мной лежит панорама.Я готов начинать обстрел.Отойдите. Осечка. Мама!Неужели я отсырел?!
Я стрелять хочу. Я упрямый.Жаль, увозит жена домой.(Я жену называю мамой,А она меня – мальчик мой.)
Скоро выстрелю в вас поэму.Привкус пороха на губах.Я устал. Закрываю тему.Разрядите меня. Ба-бах!
Заколдованный круг
(Юрий Ряшенцев)
Площадь круга… Площадь круга… Два пи эр.
– Где вы служите, подруга?
– В АПН.
Юрий Ряшенцев
Говорит моя подруга, чуть дыша:– Где учился ты, голуба, в ЦПШ[1]? Чашу знаний осушил ты не до дна,Два пи эр – не площадь круга, а длина,
И не круга, а окружности притом;Учат в классе это, кажется, в шестом.
Ну поэты! Удивительный народ!И наука их, как видно, не берет.
Их в банальности никак не упрекнешь,Никаким ключом их тайн не отомкнешь.
Все б резвиться им, голубчикам, дерзать.Образованность все хочут показать…
Мне больше прочих интересен – я.
Не надо иронических усмешек.
Объект для изученья бытия
я сам себе. Я крепенький орешек.
Вадим Сикорский
Не смейтесь! Не впадайте в этот грех.Не кролик я, не мышь, не кот ангорский.Я убедился в том, что я – орех.Не грецкий, не кокосовый – Сикорский!
Приятно говорить с самим собой,Впитать себя в себя подобно губке.Вселенная открыта пред тобой,Когда пофилософствуешь в скорлупке,
Когда порассуждаешь о мирахБез видимых физических усилий…Но временами наползает страх –Боюсь, как бы меня не раскусили.
Березы – это женщины земли…
Ирина Снегова
Да, я береза. Ласковая сеньМоя –приют заманчивый до всхлипа.Мне безразлично, что какой-то пеньСказал, что не береза я, а липа.
И нипочем ни стужа мне, ни зной,Я все расту; пускай погода злится.Я наливаюсь каждою весной,Чтоб в «Августе»[2] талантливо излиться. Пусть критикна плетень наводит тень,Пусть шевелит зловредными губами.Мы, женщины-березы,каждый деньОбщаемся с мужчинами-дубами.
Разговор с вороном
(Николай Тряпкин)
Говорят – промчатся годы,
и кругом померкнут воды,
И восходы и закаты
запакуются в багаж;
И фотонные ковчеги
прорыдают в мертвом снеге,
А потом за пылью Млечной
промерцают, как мираж.
Николай Тряпкин
Как-то в полночь за деревнейя сидел на лавке древней,И, чего-то вспоминая,кой о чем подумал я.
Вдруг летит из мрака птица,на плечо ко мне садится,И скажу я вам, ребята,обмерла душа моя.
вернуться«Август» – книга стихов И. Снеговой.