Баллада об убиенном козле
(Фазиль Искандер)
Когда-то давно по горам я шел,я шел по горам пешком.И встретился мне на пути козел,с которым я не был знаком.
Я до сих пор не могу понять,как он туда залез…Стояли друг против друга мы.Козел с рогами, я – без.
Узка тропинка, внизу обрыв,дна пропасти не видать.Стояли мы часа полтора,мы долго могли стоять.
Но я торопился, в Москву спешил,как полуабрек, был зол.– Уйди, – сказал я, – с дороги прочь!Уйди с дороги, козел!
Пока не поздно, уйди, покане вижу в тебе врага… –Но он (шайтан!) промолчал в ответи лишь наклонил рога.
– Ах так! – сказал я. – Козлиный хвост!Стало быть, не уйдешь?!Тогда уничтожу тебя я так,как уничтожают вошь!
Пускай поможет тебе аллах(не знаю козьих богов!). –И я с разбегу ударил лбомпромеж козлиных рогов.
Вот так я закончил дело, вот такя смог наконец пройти.А бренного тела его до сих порнигде не могут найти.
Я и теперь помянуть готов(мир праху его!) козла,Если виновен, пусть Козлотуррассудит наши дела.
Да здравствует дружба! Сегодня мыза это сидим и пьем.Но если тропа как кинжал узка,так что ж не ударить лбом?
Случай в Коп-Чик-Орде
(Сергей Марков)
Жирный лама Жамьян-жамцо,
Погрязший в смертном грехе,
Всем говорил, что видел в лицо
Богиню Дара-ехэ.
И в Эликманаре и в Узнези,
В ущельях горных – везде
Я слышал хвалы тебе, Ээзи,
Живущему в бурной воде.
Пахла ночь, как голландский сыр,Когда, прожевав урюк,Ушел искать красавец Тыр-ПырКрасавицу Тюк-Матюк.
Сто лет искал он ее везде,На небе и под водой.Нашел он ее в Коп-Чик-Орде,Что рядом с Кишмиш-ордой.
Она вскричала: «Бэбэ, мэмэ!Полундра! Мизер! Буза!»Хотя он не понял ни бе ни ме,Сверкнули его глаза.
Призвал к себе их абориген,Владыка Туды-Сюды.И жирный лама Глотай-ПургенСказал им: «Аллаверды!»
Еще сказал он: «Пардон, батыр,Битте-дритте Утюг!»И пала в объятья красавцу Тыр-ПырКрасавица Тюк-Матюк.
Хлеб, любовь и Азия
(Гарольд Регистан)
По мотивам поэмы «Звезды в снегу»
На полевом далеком стане(Не уточняю, что за стан)Однажды в труженицу МанюВлюбился труженик Степан.
Она сама к нему тянулась,Шептал он что-то, к ней припав…И это дело затянулосьНа много полновесных глав.
И вдруг он встал.– Послушай, Манька!Послушай, звездочка моя,Прости, любимая, но встань-ка,Гляди, о чем подумал я.
Я за тебя отдам хоть царство,С тобою быть всегда готов,Но знаешь, сколько государствуМы можем недосдать пудов?!
Она вскочила.– Невозможно!Пошли! Того гляди, гроза…И разом вспыхнули тревожноИх изумрудные глаза.
О как они в труде горели!На них залюбовался стан.Они умаялись, вспотели,Но перевыполнили план!
Не сорвались хлебопоставки…Над степью плыл густой туман.И снова на широкой лавкеМарусю обнимал Степан.
И вновь она к нему тянулась,Шептал он что-то, к ней припав.И это снова затянулосьНа много полновесных глав.
Больше не хочу!
(Екатерина Шевелева)
Я была в Женеве, Бонне, Ницце,До чего же скучно за границей!
Целый год томилась я в Париже,Мне Перхушково духовно ближе.