– Какую?
Он подходит вплотную, и мне хочется отстраниться, но позади – стена.
– Умную, любознательную, настойчивую в своих целях, строящую планы. – Парень задумывается. – Серьезную.
– Да? – Спрашиваю я.
Глупее вопроса и не придумаешь.
Он кивает.
– И потрясающе красивую.
Теперь мне становится жарко.
– Ты тоже… ничего. – Брякаю я, не найдя ничего лучше, чем выдать эту идиотскую фразу.
Макс берет из моей руки стакан и ставит на столик. Теперь между нами нет препятствий.
– Ты мне очень нравишься, Мариана. – Говорит он, наклоняясь к моему лицу.
Его губы оказываются в паре сантиметров от моих. Парень словно ждет позволения, чтобы сократить это расстояние и поцеловать меня. На миг я представляю, что это действительно случится, а затем вдруг подаюсь в сторону:
– Мне нужно на воздух. Прости! – Бросив на него извиняющийся взгляд, толкаю дверь на веранду. – Я ненадолго!
Оказавшись по ту сторону двери, я сбегаю по ступеням с веранды и мчусь в сад. Сердце колотится, щеки горят. Я жадно глотаю ночную прохладу и удаляюсь все дальше в заросли акаций – туда, где меня никто не увидит, и где можно будет спокойно отдышаться.
Он что, собирался меня поцеловать? А разве не положено сначала предложить стать его девушкой? Боже, нет – я просто перечитала старомодных романов. Сейчас все гораздо проще. На самом деле, я просто волнуюсь из-за отсутствия опыта. Мне вот-вот исполнится восемнадцать, но я еще ни с кем не целовалась.
Игра в бутылочку в восьмом классе не считается – мы с одноклассником просто пару раз задели друг друга губами. Неуклюжий, детский поцелуй. А потом моя жизнь безвозвратно изменилась: заболела мама. И каждый мой день превратился в дежурство возле ее кровати.
Именно тогда я всерьез увлеклась литературой – мне казалось, что, чем больше книг я буду читать ей вслух, тем сильнее маме захочется задержаться в этом мире, и тем яростнее она будет бороться.
Но рак дерется не по правилам. Он всегда бьет там, где ты не выставил защиту. Знает все твои ходы наперед. Смеется над твоей беспомощностью.
Я останавливаюсь у раскидистого розового куста.
Запах буквально накидывает на меня невидимое лассо – не дает идти дальше, подтягивает к себе. Я беру нежный бутон пальцами, наклоняюсь и медленно вдыхаю его аромат. Он божественен. А затем негромко вскрикиваю потому, что острый шип вонзается мне в указательный палец.
– Ай!
У красивого цветка надежная защита – он ранит прежде, чем ты попытаешься его сломать.
Облизав ранку, я спешу по дорожке к дому. Нужно промыть ее и заклеить пластырем. А еще это больно – шип вошел ненадолго, но глубоко, и теперь кожу саднит.
Узкое платье мешает мне двигаться быстро, украшение на цепочке бьет в спину, да еще и каблуки – попробуй-ка пройти на них по каменной дорожке в полутьме. Задача не из легких! Особенно, когда путь освещает лишь натянутая по верхушкам деревьев гирлянда огоньков.
Я прохожу мимо прудика с экзотическими рыбками, сворачиваю к мостику, за которым большим пятном светлеет особняк Лернеров, а затем прохожу мимо беседки, увитой плющом.
Спотыкаюсь о неровный край камня и… застываю на месте, придержав подол платья.
Что…
Я узнаю его сразу.
Кай стоит возле шпалерной декорации, обвитой зеленью. Его ноги широко расставлены, веки прикрыты. А перед ним на коленях, прильнув к паху, стоит девушка. Виктория Лернер – я узнаю ее по аппликации на полупрозрачной белой блузке.
Она активно двигает головой, а Кай направляет ее движениями руки, лежащей на ее затылке.
Он замечает меня спустя буквально долю секунды, и его глаза вспыхивают внезапным удивлением.
Нет…
Девушка пытается что-то сказать, но ладонь Кая не пускает – твердым повелевающим движением он заставляет ее продолжать, властно притягивает к себе. Она пытается сопротивляться, издавая глухие нечленораздельные звуки – и это явно не стоны удовольствия. Я вижу, как ее длинные ногти беспомощно впиваются в его живот и бедро.
Какая же мерзость…
Если бы он ее просто целовал, моим естественным желанием было бы пройти мимо. Но я застала другой, гораздо более интимный процесс. Наверное, девушка встала перед ним на колени по доброй воле, и закончили бы они свои ласки уже в совсем других позах, если бы им не помешали.
Почему это вообще волнует меня? И почему вдруг так тяжело стало дышать?
Не боясь перепачкать кровью платье, я подтягиваю подол выше и убегаю оттуда. В висках колотятся лишь мысли о том, чем там занимались эти двое, и как это выглядело.
В тот день, когда мы познакомились, из его сумки выпала целая куча презервативов. Разумеется, он занимается этим постоянно. Кай – опытный. Судя по тому, как он выглядит, и вообще. Девчонки сами готовы подстилаться под него, лишь бы заполучить хоть каплю внимания.
Мне не стоит думать о нем!
Не стоит.
Я вхожу в дом и окунаюсь в клубы табачного дыма. Музыка долбит, басы отдаются в грудной клетке, звенят в ушах.
– Эй, ты одна, малышка? – Тянет ко мне потные руки какой-то небритый тип в растянутой майке кислотного цвета.
Я оглядываюсь. Макса нигде нет, а он сейчас бы пригодился.
– Улетим? – Предлагает мне небритый, проводя пальцами по предплечьям.
Он показывает язык, и я вижу на его кончике маленькую синюю таблеточку в виде сердечка.
– Слушай, вали отсюда! – Раздается голос Алины.
– Ты у меня сейчас сам улетишь. – Отталкивает его в сторону Ник. – Туда, откуда не возвращаются!
Незнакомец возмущается, но, к счастью, не пытается затеять драку. Отходит в сторону, показывая нам неприличные жесты. Друзья очень вовремя оказались здесь и вызволили меня из его лап.
– А где Макс? – Тяжело дышу я.
– Парни из его команды вытащили его на сцену. – Объясняет Алина, заправляя рыжие пряди за уши.
– Вообще, это не сцена, а угол гостиной. Он сейчас толкает в микрофон тосты, сидя на мраморном коне – любимой статуе своего папочки. Слышишь? – Поднимает палец вверх Никита.
Из соседнего помещения слышатся задорные выкрики сквозь музыку.
– Мне нужно в ванную. – Показываю ему руку, с которой прямо на платье капает кровь.
– Что случилось? – Подруга берет мою ладонь и разглядывает рану на пальце.
– Розовый куст.
– Вы с ним что, подрались? – Играет бровями Ник.
– Нужна аптечка. – Обрывает его Алина.
– Сейчас поищу. – Кивает он и уходит.
– Идем, – подруга подталкивает меня в сторону коридора. – Ванная – там.
Мы добираемся до ванной комнаты, но она заперта. Подруга колотит в дверь кулаком, и оттуда нехотя вываливается пьяная девица со стаканом.
– Что так долго? – Ворчит Алина.
– Нужно было макияж поправить, – блеет она.
Выходит, пошатываясь, и чуть не расплескивает на нас содержимое стакана.
– Лучше б мозги себе поправила, – вздыхает подруга, провожая ее взглядом. – Надралась в хлам, ноги заплетаются!
– Пшла ты! – Взвизгивает девица и сползает по стене, все-таки обливаясь выпивкой.
Алина пропускает меня вперед и закрывает дверь. Снаружи слышится пьяное хихиканье незнакомки.
– Подставляй руку. – Подруга открывает кран.
– Прости, испачкала твое платье. – пищу я, когда горячая струя касается кожи.
Щекотно и больно одновременно.
– Только подол. – Оглядев меня, констатирует она. – Отрежу его, и все. Будет повод показать ноги!
– Все равно извини. Глупо вышло.
– Глупо вышло, когда ты одна в саду оказалась. – Парирует Алина. – Видела, сколько недоумков здесь собралось? Такое ощущение, что кто-то оповестил их в специальном чате для умственно отсталых.
Я усмехаюсь, и в это же мгновение дверь в ванную широко распахивается. По моей спине пробегает холодок. Это Кай. Злой, запыхавшийся, бледный.
– Ну, вот. Говорю же. – Хмыкает Алина.