Таким образом, довольно быстро мои мысли скользнули на других демонов Желаний. Идти к той красотке, что держала в страхе Редклиф и подарила мне знания по Магии Крови, являлось, наверное, не лучшим решением. Возможно, она и была слабее Праздности и Гордыни из Башни Круга, но явно находилась с ними на одной планке, что логично возвращало меня к теме возможности обмана и невозможности ему как-то помешать. Это тогда мне было что ей предложить и чем напугать, а сейчас — разве что есть чем напугать. А вот другая Желание, что в той самой Башне Круга отбила себе у остальных демонов благообразного Храмовника и набилась ему в жёнушки, желая узнать, что такое жизнь… она была интересным вариантом. Особенно если вспомнить, что она владела очень примечательным способом перемещения в пространстве, который и позволил ей сбежать из Башни Круга на пару со своим очарованным муженьком.
Сфокусировавшись на выбранной ауре из своих воспоминаний, я бросил в пространство зов, как это полагалось делать согласно образу-знанию от демона Страха. Первые пару минут ничего не происходило, только внутренняя мана по капельке вытекала, вкладываясь в сформированный… пусть будет — поиск. Сколько я ни прислушивался к ощущениям, заметить, чтобы в окружающей энергии Тени произошли какие-то изменения от моих действий, так и не удалось, однако в какой-то момент я ощутил смутный отклик, выраженный как понимание направления. Развернувшись в нужную сторону и дополнительно сконцентрировавшись, я вскоре понял, что мне опять предлагается ступить на дополнительный вектор пространства. Не тот, который ведёт в белёсую хмарь, а присутствующий прямо в окружающем Фэйде, но как бы… вбок.
Не став отказываться, я распахнул крылья и, помогая себе Волей, сдвинулся в нужную сторону, ожидая, что сейчас случится что-то вроде уже известной вспышки с дезориентацией, но… ничего такого. Я летел по Тени, как летал уже не один раз, и ничего как вокруг, так и внутри не говорило, что лечу я не в привычном трёхмерном пространстве, а… даже не знаю, как сказать… подменив один из трёх векторов новым, оставаясь при этом в рамках двух других, но уже без правильной ширины, высоты или длины — тут точно и не скажешь, ибо её роль взяла на себя грань… мерность… короче, тот вектор, на который я толкнул себя Волей.
Минут через пять полёта я всё-таки заметил и визуальные изменения. Остров, рядом с которым я пролетал, просто взял и… сдвинулся. Буквально — только что он был в десяти шагах, я пересекаю какую-то грань, и он словно прыгает от меня ещё на сотню. Без ускорения с моей стороны, без возмущения энергии Тени, без визуального движения, просто… перелистнули страницу с похожими пейзажами, только на первой пейзаж был ближе, а на второй — уже далеко.
В дальнейшем эффект повторился ещё несколько раз. Возможно, он случался даже куда чаще, чем я смог заметить, просто рядом не было ориентиров — острова встречались редко, и большинство представляли из себя мутные и малодетализированные образы, которые ещё и смазывались накатывающим оранжевым маревом Фэйда, так что и без выкрутасов мира снов зачастую было проблематично определить до них точное расстояние. Расстояние между мной и искомым объектом между тем неуклонно сокращалось. Сперва я думал, что мне придётся лететь пару дней (отчего-то именно на такое расстояние меня наводило ощущение отклика при поиске), но на деле я управился часов за семь. Точно, само собой, не определить, но Шианни успела проснуться утром и подремать в послеобеденный тихий час. И я не ошибся, это был послеобеденный сон, а не ночной — невозможно спутать краткую дневную дрёму с уходом в ночь.
Однако возвращаясь к месту назначения. Им оказался достаточно крупный, но всё-таки недотягивающий до термина «большой» остров, что при первом же взгляде показался мне необычным. В чём конкретно заключается его необычность, я понял, только уже подлетев вплотную и начав внимательно его разглядывать. Внешне он мало отличался от обычных островов в Тени: такой же оранжевый туман, что стелется по поверхности; такая же расплывчатая и непостоянная трава, как бы шевелящаяся под порывами неосязаемого ветра, но на самом деле отражающая нестабильность и дрожание образа, который никак не может решить, какой облик ему принять; и общее навязчивое ощущение нереальности. Образу не хватало детализации — он был смутным наваждением сна, недостоверным и расплывчатым. Всё это, впрочем, было нормально и хорошо знакомо ещё со времён Истязания, необычным было другое — остров наполняла чужая Воля.