Однако надо отметить: когда вопросы подошли к концу, сдерживаться стало ой как сложно…
— А скажи, — развеяв образ перчатки с руки, провожу по фиолетовой коже демоницы пальцами, от шеи до округлого холмика, уже давно не прикрытого никакой цепочкой, — насколько твоё тело чувствительное? Как ты ощущаешь прикосновения? Какие ощущения рождаются в нём от моих касаний?
— Ох, Высший, — прикрыла глаза Желание, нежась оттого, что я пару раз смял её грудь и начал поигрывать пальцами с сосочком, — ваши прикосновения несравнимы… Никакой сновидец не делает это так реально, — моя рука переместилась на второй холмик, а демоница закусила нижнюю губу. — Это сильнее, чем в образах снов смертных, это так… — она выгнулась назад, а моего разума достиг новый информационный образ.
На этот раз не слишком приятный, так как я в одно мгновение узнал, как чувствует себя женское тело в предоргазменном состоянии, да ещё с выборкой по сотням и даже тысячам сновидений. К счастью, эту информацию я постигал, а не переживал, но опыт был не самым… слово «приятным» тут подходит плохо, потому что как раз приятными эти ощущения и были, скорее… «диссонирующим» с моим привычным самоощущением, а потому отвергаемым. Тем не менее ответ на вопрос я узнал — истинные тела демонов способны чувствовать всё так, как чувствуют живые тела людей и эльфов в материальном мире, но… только если взаимодействуют с материальным миром. Ну, или хотя бы его наиточнейшим отражением в виде реальных воспоминаний с колоссальной детализацией. И что важно — тела других демонов под этот критерий не подходили. Разве что самых старых и опытных, которые осознанно наполнили свой образ концепциями и деталями до заоблачных для Фэйда высот.
Такой вот парадокс — объекты Тени и образы из снов всегда несут элемент фальши, и прикосновения к ним ощущаются так же смутно и нечётко, как… во сне. Бывая во снах, суть которых — желание секса, демон Желания может уловить лишь тот смазанный мизер ощущений, который способен почувствовать в этом сне сновидец, и даже чуточку меньше, потому как и сновидец, и сам его сон — это всё нереально и фальшиво, а значит, даже личное участие в нём даст эффект хуже, чем… помощь себе рукой в закутке общего туалета при общей спальне учеников Круга, пока никто не заметил. Единственный плюс — участие в сценарии сна даёт более разнообразный опыт и позволяет ощутить какое-никакое, а всё-таки то самое личное участие, но чистое удовольствие всё равно намного меньше, если вообще можно сравнивать настоящий оргазм со смутной грёзой. У меня, к слову, было хоть и похоже, но несколько иначе. Как до смерти, так и после — своё тело я ощущал в Фэйде как реальное и способное ко всем реальным реакциям, и прикосновения к объектам Тени были обычными прикосновениями — земля могла выглядеть расплывающейся и недостоверной, но на ощупь могла быть лишь разной по фактуре. То же самое касалось и посещаемых снов. В том числе и тех, где я срывал платья с юных фрейлин, возжелавших острых ощущений от нагнавшего их в закутке дворца кавалера.
И вот же сюрприз — мои прикосновения для данной Желания были реальны. На самом деле реальны — в переданном ей образе я не увидел принципиальных отличий от собственных ощущений касания её тела и, что более важно, воспоминаний о такого рода вещах из прошлой жизни.
Было ли тому виной то, что моё тело большей частью являлось образом-воспоминанием о прижизненном, либо дело было в моей природе демона, родившегося из смешения душ Бога-Дракона и эльфа-мага, — ответа я не знал. И данная демоница никак не могла мне помочь с его поисками. А вот что она могла и уже прекрасно сделала, так это раззадорить мой интерес к, скажем так, нестандартному способу общения с демонами…
Закончив с вопросами, я развеял доспехи, позволяя попке демона Желаний упасть на уже весьма твёрдое и, кхм, желающее мужское естество. От неожиданности та охнула, но я не стал давать ей времени на реакцию и, подцепив левой рукой под извивающийся хвостик, поднял и повалил на мигом ранее очищенный от следов кулинарных проявлений стол.
Пламя на голове Желания вспыхнуло сильнее, иллюстрируя тонкую горчинку мимолётного страха, промелькнувшую в эмоциях демона, но в следующий миг мои руки уже развели ей бёдра в стороны, и рогатая красотка всё поняла. Её демоническая суть, которую сейчас нельзя было даже назвать Волей, ибо воли в ней уже не было совершенно, рванула мне навстречу, полная жадного предвкушения, восторга, мольбы и нервного любопытства, вновь пытаясь то ли неосознанно заставить меня подчиниться и принять её желания, то ли без образов и слов рассказать, чего от меня ждут. Гибкий хвостик, чуть придавленный к телу столешницей, забился как обезумевший, хлестая по ногам и меня, и хозяйку. Миг — и моя Воля жёстко фиксирует его опущенным к земле. Не потому, что от ударов мне было больно — совсем нет, я почти ничего не ощущал от касания мелких шипов на его конце, просто он мешался.