Подходящий образ для домена уже давно витал в моих мыслях. Изначально идей было много, начиная от Башни Круга, где я провёл десять лет своей жизни, и заканчивая замком Редклифа. Одно время я подумывал взять за основу и Остагар, но потом отказался от этой мысли. Не потому, что это была крепость Империи Тевинтер, загнавшей мой народ в рабство, а потому, что я практически ничего не успел там увидеть за время своего недолгого пребывания. Внутренний двор восточного форта, донжон западного, башня Ишала — вот, собственно, и всё, что я видел, а этого было совершенно недостаточно для действительно детального воплощения. В итоге выбор пал на место, которое я исследовал вдоль и поперёк и в котором чувствовал себя наиболее комфортно, вопреки наличию вокруг толп демонов, оживших мертвецов и прочих монстров. Я выбрал для своего домена образ эльфийских руин из сердца Бресилиана.
Воскресив в памяти все свои воспоминания об этом месте, я выбрал центральной точкой ту комнату в глубине подземелий, где некогда нашёл филактерию с душой арлатанского Боевого Мага. Старая кладка денеримских казематов стала боковой стеной этой комнаты, превращаясь в основу всего воплощения, и, сконцентрировав всю свою демоническую Волю, я начал вливать в образ внутреннюю ману.
Пустота Фэйда отступила, уступая место гранитной кладке извилистых коридоров, носа коснулся запах прохладного подземелья и старого, давно неиспользуемого помещения, законы нестабильной реальности сна перестраивались под мерки материального мира, лишние мерности пространства вытеснялись, оставляя для перемещения всех возможных гостей только три стабильных измерения. Я работал тщательно и неторопливо, прописывал в каждый образ концепции и ощущения, эмоции и фактуру, а также исправлял следы времени и запустения, что вросли в руины, но не бездумным развоплощением пробившихся сквозь потолок корней и заменой реальных воспоминаний фантазией о том, как оно было бы целым, нет, для замены обвалившихся перекрытий, растрескавшейся кладки, разбитых статуй и стёршихся фресок я искал похожие участки в настоящих воспоминаниях, копировал их и встраивал на место сломанного. Стык в стык по кирпичу, тон в тон по фактуре, узор в узор по украшениям.
Это был долгий процесс. Все мои навыки по мысленному составлению конструкций заклинаний, все новообретённые возможности демонических памяти и разума, все тренировки, воля и концентрация — всё пошло в дело.
Двое суток — именно столько я воплощал свой домен, ни на секунду не отрываясь от работы. Стена казематов денеримского дворца скрылась в центре большого и широкого острова, изрезанного подземными залами и анфиладами, на поверхности же его покрывали поросшие лесом руины с клочком светлого голубого неба, по которому плыли редкие облака. Хотел бы я превратить и руины на поверхности в то, чем они были когда-то, но увы — слишком мало от них осталось, чтобы восстановить прежний облик методом «мозаики», к тому же на вершины колонн и чудом сохранившиеся остовы древних акведуков я не забирался, а снизу далеко не все детали видно так же хорошо, как если ты наблюдаешь их рядом с собой, бродя по подземным коридорам. Возможно, когда-нибудь позже я и дострою тут всё, но пока меня вполне устраивал и тихий лес, свободный от оранжевого тумана Фэйда, тем более что это — просто поверхность, а всё самое важное в моём домене под землёй.
По завершении работы я был крайне морально вымотан, к тому же впервые ощутил, что действительно солидно потратился по части внутренней маны. Мой резерв всё ещё превосходил таковой у Ашарены раза в три, но ощущение опустошённости этого резерва чувствовалось очень ярко. С момента смерти я ещё ни разу не ощущал этого чувства.