Франчоне забулькал, как неисправная батарея, плечи его затряслись.
– Ну, Нагаи, не знаю, как у вас в Японии, но тут ты не можешь стрелять федеральных агентов просто так, за здорово живешь. Стрелять копов нехорошо. Копы очень переживают, если кого-то из них пристрелят. И начинают закручивать гайки.
Мистер Всезнайка. Панк-недоумок.
– Я бы с радостью пристрелил тебя, панк. Мы не побоимся пристрелить копа, – пробормотал Нагаи по-японски.
Д'Урсо поставил ноги на пол и наклонился вперед, подняв ладони.
– Я знаю, Нагаи, ты сходишь с ума, но послушай меня. Мы бы все равно не могли прикончить этого мужика здесь.
– Почему?
– Думаешь, в конторе, где тот мужик служит, не знают, куда он пошел? Не явись он на работу денек-другой, они бы стали его искать и вышли бы на склад автомобилей. Вот тогда бы мы по-настоящему влипли.
– Мы и так влипли достаточно! Говорю тебе: было бы проще убрать его сразу. А если бы кто-нибудь пришел его искать, жирный осел Джо мог бы сказать, что, дескать, наш друг Гиббонс приходил сюда, но ушел. Все просто. – Нагаи чувствовал, как щеки его пылают.
– Ты не знаешь, Нагаи, что это за парни. Ты полагаешь, что ФБР отстанет от нас только потому, что какой-нибудь жирный жлоб скажет, что их человек тут был, но ушел? Маловероятно. – Д'Урсо улыбался. Чему, будь оно все проклято?
В животе у Нагаи начались спазмы. ФБР докопается до работорговли, и Хамабути обвинит его. Д'Урсо все заливает и заливает, как чудесно им будет работать вместе, но ведь ничего еще не утряслось. Они не смогут защитить его от Хамабути. Они должны наладить все так, чтобы комар носа не подточил, а потом уже воевать с боссами. До того как вступать в игру, Нагаи хотел, чтобы ему представилась возможность выкрасть детей из Японии. К горлу опять подступила тошнота. Теперь он никогда не увидит своих детей. Хамабути об этом позаботится. В памяти всплыла фотография Хацу, Кэндзи и малышки. Этот снимок Нагаи всегда носил в бумажнике. Нет... Он не может этого допустить... если хоть что-нибудь от него зависит.
Откинувшись на спинку дивана, Д'Урсо развел руками.
– Послушай, Нагаи, я вижу, как тебе плохо, но надо из этого как-то выпутываться.
– Я не понимаю тебя. Ты даже не волнуешься.
– Да нет, я волнуюсь, конечно, но не стоит преувеличивать. Ты вообразил себе, что тот мужик Гиббонс знает все о рабах. Но что у него есть? Кусок шланга и жестянка из-под кока-колы. И что? Ничего. Я и в самом деле думаю, что нам пока волноваться нечего. Вот если он вернется, и станет задавать вопросы, и показывать пальцем... ну, тогда придется что-нибудь сообразить. – Он посмотрел на шурина. – Сообразим ведь, а, Бобби?
Франчоне хихикнул, закатив глаза.
– Не волнуйся, Нагаи. Я позабочусь об этом мужике Гиббонсе, когда придет момент.
Нагаи вытаращил глаза.
– Он? – прохрипел японец, показывая на шурина-недоумка. – Ты, наверное, шутишь, а?
Франчоне развернулся к нему и завопил:
– Послушай-ка, Нагаи, а ты не подумал, какого черта тот федерал вообще сунулся в доки? Тебе не пришло в голову, что их навел тот «фольксваген», который они выудили из реки? Наверняка именно это дело они и расследуют. Если бы вы с Мишмашем сбагрили жмуриков как положено, мы бы не сидели сейчас в таком дерьме. Может, как раз ты виноват, что этот мужик Гиббонс сует свой нос куда не следует.
– Ладно, может, ты и прав. Может, это моя вина. – Нагаи встал и вытащил кассету из видеомагнитофона. – Если это моя вина, то я и должен исправить положение. Как сам сочту нужным. Дело чести. – Он ткнул кассету прямо в лицо Франчоне, словно то был нож.
– Эй, Нагаи, подожди, сядь-ка на место, – сказал Д'Урсо. – Мы все уладим. Не надо...
– Нет-нет-нет. Я сам обо всем позабочусь. – Он направился к двери, зажав кассету в руках.
Шурин-недоумок пытался было задержать его, но Нагаи отшвырнул панка и пошел дальше. Тошнота прошла. Зато ужасно болела голова. Придет время – и Масиро позаботится об этом шурине тоже. Д'Урсо ничего и не заподозрит.
Франчоне заорал ему вслед:
– Оставь кассету. Ты слышишь, Нагаи, мать твою растак? Тебе говорят.
– Нагаи, – позвал Д'Урсо. – Вернись и сядь на место. Поговорим как разумные люди.
Нагаи замедлил шаг и услышал голос Франчоне.
– Пусть идет, Джон, – говорил панк. – Как, интересно, он умудрится найти этого мужика Гиббонса? Позвонит в ФБР и спросит адрес? Хренов кретин.
Под язвительный смешок Франчоне Нагаи направился к лестнице. Ублюдок. Думает, он все знает. Он еще поглядит.
На первом этаже вонь стояла несусветная. И страшный грохот: скрежет машин, топот ног, суета рабов, доводящих мертвых кур до кондиции. Нагаи вновь захотелось проблеваться. Направляясь к задней двери, он взглянул направо и увидел ряды ощипанных кур на стальных крюках, одна за другой погружающихся в дымящуюся воду. Раб, склонившийся над чаном, устремил на Нагаи безжизненный взгляд. На лице у невольника багровели синяки, один глаз распух и не открывался. Это был тот самый паренек, который накануне вломился в заднюю комнату. Такаюки, которого избил Масиро. Хренов сукин сын.
– Куда это ты уставился? – фыркнул Нагаи. Такаюки, не бросая работы, обмывая вонючих кур, все смотрел на Нагаи здоровым глазом.
Вонь совсем доконала Нагаи. Он повернулся и выбежал вон, чтобы проблеваться спокойно.
Масиро сидел на корточках на бетонном полу, за спиной у него мерцала свеча, и меч был заткнут за пояс. Нагаи потер окоченевшие руки и заглянул за плечо самурая. Перед ним лежала доска, а рядом стояла банка виноградного джема «Велш». По всей длине доски тянулась черта джема. Ах, Масиро, Масиро. Нагаи покачал головой. Самурай тренировал собственную выдержку и меткость своего катана. Он ждал тараканов, абсолютно спокойный и неподвижный посреди темного выстуженного склада. Нагаи подошел поближе и разглядел в джеме двух разрубленных тараканов. Он знал, что Масиро может сидеть так часами, ждать, пока осторожные насекомые почувствуют себя в безопасности и полезут на сладкое.
Нагаи молча присел на коробку консервированных ананасов «Доул» в кусочках и поставил на колени принесенный с собой видеоплейер. Два голодных таракана осторожно взобрались на край доски. Масиро сидел, как каменный. Тараканы залезли наверх и остановились, шевеля усами. Масиро слился с темнотой. Первый таракан достиг полоски джема, снял пробу и пошел вперед. Второй помедлил с минуту, потом вступил в сладкую жижу. Оба приникли к повидлу, как олени к источнику. Внезапно сверкнул меч – раз и еще раз. Два разрубленных таракана упали на замусоренный пол.
– Очень хорошо, – сказал Нагаи по-японски.
Масиро даже не обернулся.
– По-настоящему хорошо никогда не бывает, – тихо пророкотал он.
– Для меня это достаточно хорошо. Даже более чем достаточно. – Масиро должен это чувствовать. Он теперь единственная надежда.
Нагаи Посмотрел на экран плейера. Агент ФБР сидел там, как пришитый. Ни дать ни взять таракан в коробке. Ах, если б носатый ублюдок и в самом деле очутился здесь, будь он проклят. Нагаи нажал на обратную перемотку, и Гиббонс судорожно задвигался, побежал обратно к «хонде», засуетился вокруг нее, как большой черный жук. Подошел к багажнику, вынул из кармана шланг для подачи воздуха и вставил его на место. Нагаи перемотал до того места, как Гиббонс вытащил ключи и открыл багажник.
– Масиро!
– Хай. – Масиро встал и подошел к своему господину. Ноги у него, казалось, ничуть не затекли и не болели. А он ведь на три года старше. Стоит призадуматься.
– Вот погляди-ка сюда. – Он запустил кассету и подал плейер Масиро, который взял его и уставился на экран. – Этот мужик – коп, федеральный агент, ФБР.
Масиро кивнул, не отводя взгляда от плейера, прищурив один глаз.
– Он вытащил шланг для подачи воздуха. Он знает о рабах?
– Должно быть, что-то подозревает.
Несколько минут Нагаи наблюдал, как Масиро просматривает пленку.