Выбрать главу

– Вот черт. Никогда не думал, что встречу живого агента ФБР. Так что же я могу для вас сделать?

– Видите ли....

Лицо Фримена вдруг резко подурнело. Глаза, увеличенные стеклами очков, чуть не вылезли из орбит.

– Вы не под меня случайно копаете, а?

– Нет, сэр. Мне кажется, что до того, как нас прервали, я упомянул, что расследование не имеет к вам непосредственного отношения.

– А к моей жене?

– Нет, сэр. К вашей жене тоже.

– А жаль. Засадили бы вы ее годков на десять – двадцать. Сделали бы одолжение.

Тоцци вежливо улыбнулся, чувствуя, однако, что мужик не шутит.

– Семейные проблемы?

– Какие, к черту, семейные. Деловые. Мне претит, когда она тут гнет свою линию. Все заполонила этими комнатными растениями и прочим дерьмом. – Фримен вынул сигару изо рта и сплюнул на пол. – Растения, черт возьми, должны расти в саду, на открытом воздухе. А эти паскудные деревья бонсай – просто смешно: тратить столько времени и сил, чтобы не дать дереву вырасти. Это против естества. Взгляните только на мой питомник. Тут всегда было чудное, грязное местечко. А теперь шикарный магазин, и эти богатые суки таскаются туда-сюда день-деньской. Если бы старушка не зарабатывала, черт побери, на этом столько денег, я бы выкинул отсюда и ее, и все ее чертовы сорняки.

– Ага, – кивнул Тоцци. – Знаете ли, я пришел сюда потому, что прочел рекламу в газете. Там говорилось, что вы специализируетесь на деревьях бонсай. Думается, мне лучше потолковать с вашей женой.

Фримен потер нос тыльной стороной указательного пальца и бросил на Тоцци испепеляющий взгляд. Было ясно, что великан круто изменил мнение об агентах ФБР, узнав, что Тоцци пришел из-за чертовых деревьев бонсай.

– Ее сегодня нет. Она в Нью-Йорке, на каком-то конгрессе по деревьям бонсай.

Тоцци открыл желтый конверт и вынул фотографию восемь на десять, изображавшую ножницы, которые были найдены в кармане убитой женщины. Положил снимок на конторку.

– Что вы можете об этом сказать?

– А чего вы от меня хотите? – Циклоп явно начинал проявлять враждебность.

– Такими ножницами подстригают деревья бонсай, правда?

– Вроде да.

– У вас такие продаются?

Циклоп воззрился на фотографию так, будто Тоцци подложил ему собачье дерьмо.

– Да, жена торгует такими фитюльками.

– Эти сделаны в Японии. Видите надпись на лезвии? Ваша жена тоже торгует японскими?

– Как же, черта с два. Они слишком дорогие. Мы бы ими затоварились. Я ей сказал – заказывай-ка на Тайване, там подешевле. Твои сударушки разницы не заметят. А будешь заказывать японские, сказал я ей, суну тебя головой в лесопилку, будь оно все проклято. На этот раз она меня послушалась. – Сигара подпрыгнула и вновь опустилась на привычное место.

Тоцци кивнул, прикидывая, насколько серьезно его намерение сунуть жену головой в лесопилку. Прием, впрочем, не новый. Недавно один мужик в северных районах штата Нью-Йорк убил жену топором, а тело сунул в лесопилку, чтобы следов не осталось. И все бы сошло гладко, если бы не застряли кости таза. Мужик пробовал еще и еще, и наконец приводные ремни сорвались. На суде он называл жену, и живую и мертвую, не иначе, как «эта проклятая стерва».

– Вы не знаете, кто-нибудь в округе продает такие ножницы, сделанные в Японии? – спросил Тоцци.

– Не-а. Спросите-ка лучше жену. Уж она-то знает. Завтра она вернется.

– Ладно. Скажите ей, что я позвоню. Спасибо за помощь.

Фримен пробормотал что-то невнятное. Когда Тоцци направлялся к двери, в питомник вошла некая явно зажиточная пригородная матрона. Вот уж чучело. Рыжие, крашенные хной волосы, на веках – малахитово-зеленые тени, убийственно длинные лиловые ногти, белый меховой полушубок. Тоцци оглянулся на циклопа, что стоял за прилавком, и подумал, не держит ли он лесопилку прямо на заднем дворе.

На улице Тоцци отметил, что рядом с его машиной стоит белый «мерседес» с прицепом. На заднем сиденье были три пассажира: малыш в складном стульчике, девочка детсадовского возраста и темноволосая женщина. Тоцци решил, что это няня, потому что женщина сидела сзади с детьми, склонившись над стопкой цветной бумаги, лежавшей у нее на коленях. Открывая дверь своей машины, Тоцци увидел, что няня вырезает из цветной бумаги зверушек. Сейчас она как раз закончила желтого носорога. Девчушка захлопала в ладоши и пронзительно заверещала. Малыш на стульчике крепко спал. Когда Тоцци повернул ключ зажигания и завел мотор, нянечка вдруг страшно переполошилась. Она завертела головой, уставилась на Тоцци, и в чертах ее изобразились ужас и тоска. Тоцци вдруг подумал о жертвах войны – Второй мировой, Вьетнама – и тут вдруг осознал, что и она азиатка. Еще одна азиатка. Он выдавил из себя улыбку, чтобы успокоить девушку, подал назад и выехал с территории питомника, спрашивая себя, простое ли это совпадение – увидеть подряд трех азиатов. Может быть, тут такой же случай, как если бы вы купили новый «шевроле» и вдруг вам попадаются на дороге одни только «шевроле». Может быть, тут космическая ирония. Кто знает? Тоцци вырулил с автостоянки на шоссе и больше не думал об этом.

* * *

Отъехав от питомника Фримена, Тоцци направился в центр городка, чтобы перекусить. Единственное в Милберне кафе представляло собой нечто вроде тех заведений на Пятой авеню, где богатые старые дамы платят шесть баксов за ломтик домашнего сыра, половинку консервированного персика, листочек салата и тоненький ломтик поджаренного хлеба. При виде такой массы голубых волос и норковых манто у Тоцци засосало под ложечкой: он забрал своего тунца на ржаном хлебе и вышел поесть на улицу, устроившись на одной из скамеек, искусно расставленных среди ухоженных альпийских горок, что украшали этот отрезок Милберн-авеню: напротив виднелись магазины, о которых Тоцци и мечтать не мог.

Но, пока он ел свой бутерброд, ему вдруг бросилось в глаза нечто из ряда вон выходящее. Не было ничего необычного в том, что по центру города прогуливалось много молодых женщин с детскими колясками и складными стульчиками, но из восьми, которых Тоцци заприметил, поедая первую половину бутерброда, пятеро были азиатками. Одна из них везла коляску, так что Тоцци не смог разглядеть ребенка – может, это и был ее малыш, хотя она казалась слишком юной и слишком забитой, чтобы жить в городке типа Милберн, – однако все остальные гуляли с белыми детьми. Все девушки казались очень молодыми – лет восемнадцати – двадцати. Так же, как и те двое, которых нашли в «фольксвагене». Это, пожалуй, больше чем совпадение.

Тоцци вылил остатки кофе в бегонии, собрал мусор и направился обратно в кафе. Стоило ему войти, как в нос шибанул резкий запах духов. Дыша ртом, Тоцци прошел к телефону-автомату и с радостью обнаружил, что рядом с аппаратом лежит телефонная книга. В таких местах это обычно. Он пролистнул желтые страницы рекламы, ища «Няни», «Уход за детьми», «Дети». Под рубрикой «Служба ухода за детьми» он обнаружил несколько контор, предоставляющих приходящих нянь, одно агентство под названием «Домашняя прислуга на выбор», которое снабжало богатую публику и семейными парами, обслуживающими дом, и поварами, и горничными, и шоферами, а еще некую Академию Истлейк, школу нянь, которая специализировалась на подготовке «компетентных нянечек, воспитанных в британских традициях, для родителей с повышенными требованиями». Школа располагалась в Мэплвуде, соседнем городке. Тоцци посмотрел на часы и ухмыльнулся себе под нос. Есть время нанести визит в Академию Истлейк.

Бип-бип-бип, мой бравый майор.

* * *

Роясь в кармане в поисках мелкой монеты, чтобы расплатиться по счетчику, Тоцци оглядел крошечный сквер у почты и старый вокзал ветки Эри-Лакауанна, от которого как раз отходил поезд. Селение Мэплвуд – так его называли – действительно напоминало старое английское селение. Немного причудливое, но без претензий. Перед тем как снять унылую меблирашку в Уихавкене, где он нынче временно проживал, Тоцци подумывал о том, чтобы найти себе квартиру здесь, но в конце концов решил, что такое место ему не подходит. Тут ему стукнуло в голову, что неплохо бы позвонить миссис Карлсон и отменить сегодняшнюю встречу с домовладельцем, который «предпочитает сдавать квартиры семейным». Позвонит позже и чем-нибудь отговорится. Жаль: та квартира на Адамс-стрит ему понравилась. Дороговато, но чисто.