Подслушивает, наверное.
— Как себя чувствуешь? — спросил Федосеев.
— Спасибо, уже лучше, — ответила я аккуратно присела на стул, отказавшись от помощи бывшего, протянувшего ко мне руки. — Но это ты и по телефону мог узнать. Зачем приехал?
— Подпиши, — Федосеев положил на стол бумаги, к которым мне пришлось развернуться.
— Что это? После развода нужно подписывать ещё какие-то бумаги?
— Твоё заявление на водителя грузовика. Начнём с лишения прав, а там посмотрим.
— Не слишком ли суровое наказание для него? Я ведь тоже виновата — не смотрела по сторонам, переходила в неположенном месте…
— И теперь едва можешь двигаться. Не слишком ли благородно ты обходишься с человеком, который сбил тебя и бросил на обочине? А если бы травмы оказались несовместимы с жизнью? Видео с камер наблюдение играет не на его стороне.
Всё ясно. Ко мне пришёл юрист Федосеев.
— У него есть семья, дети?
— Какая разница, Наташ?
— Принципиальная. Права — это его рабочий инструмент, насколько я успела понять. Чем он будет кормить семью, пока у него не будет прав?
— Он уже уволен. Ему, в любом случае, придется искать новую работу.
— Ну, и достаточно с него наказаний тогда, — я отодвинула от себя бумаги. — Если бы в той аварии был виноват только он, тогда я согласна с тем, что он должен понести заслуженное наказание. Но там виновата и я, Серёж. Помимо лишения прав есть ещё какие-то иные санкции, взыскания?
— Штраф, — недовольно выронил Федосеев.
— Большой?
— В зависимости от тяжести травмы.
— Цифры, Федосеев. Сколько?
— При среднем, как у тебя, десять-двадцать пять.
— Значит, ограничимся штрафом. И ему будет урок, и мне, — указала я на свои рёбра.
— Подпишешь или нет, Наташ?
— Только если ты пообещаешь, что с него будет взыскан только штраф.
Федосеев глубоко вдохнул, прикрыл на мгновение веки, а затем нехотя выдохнул:
— Хорошо. Как считаешь нужным.
— Договорились, — я придвинула бумаги к себе, Федосеев оперативно предложил мне ручку. — Хотя, опыт показал, что доверять тебе — себе дороже. Но, с другой стороны, хочется посмотреть, стоят ли твои слова хоть чего-нибудь сейчас, — сказав это я подписала бумаги там, где стояли галочки, и отодвинула их Федосееву. Равнодушно заглянула ему в глаза. — Это всё?
Бывший как-то странно на меня посмотрел. Чуть нахмурил брови, окинув меня взглядом и вновь вернул внимание моему лицу, нацепив на себя маску дипломата.
— Насчёт моей свадьбы… — начал он, и в комнате закашлялся Славик.
— Слава, у тебя всё хорошо там?
— Охуел!.. от количества пыли на твоих полках, — крикнул он оттуда. — Протру.
— Спасибо, Слав, — ответила я, всеми силами стараясь скрыть улыбку и сделать вид, что не поняла подтекста. — Что насчёт твоей свадьбы?
— Стёпка сказал, что не придёт. Останется с тобой.
— Ну, извините, — развела я руками. — Я не специально под грузовик попала накануне твоей свадьбы.
— Я не говорю о том, что ты специально. Просто хотел предупредить, что в эти выходные Стёпку забирать не буду. Хотя, он сам тебе бы это сказал, потому что не хочет оставлять тебя одну. Жаль, что его не будет рядом со мной, но это его решение. Ты точно в порядке, Наташ?
— На что ты намекаешь? Не тронулась ли я головой на почве твоей измены и развода? Не дождёшься. И знаешь, Серёж, если говорить начистоту, там на грязном асфальте, ожидая «скорую», о тебе подумала в последнюю очередь, и то в качестве приложения к сыну, потому что за ним нужно будет кому-то смотреть, когда я умру. А там на асфальте я думала, что я именно умираю. Так что, Федосеев, можешь не обольщаться на свой счёт. За три месяца уже всё отболело.
Я не врала. В тот момент я, действительно, подумала о нём только тогда, когда решила для себя, что мне конец, и нужно на кого-то оставить сына.
— Рад слышать, — усмехнулся он.
— Но мы с тобой, всё равно, ещё долго будем помнить, что ты мудак, — произнесла я насмешливо.
Федосеев тихо хохотнул, кивнув головой и опустив взгляд в пол.
— Ладно, — сказал он, поднимаясь со стула. Собрал подписанные бумаги и вновь заглянул мне в глаза. — Звони, если что.
— Угу, — кивнула я для галочки. — И ты звони, прежде чем прийти. Я могу быть не одна, — я многозначительно кивнула в сторону комнаты.
— А ты… изменилась, Наташ, — он чуть склонил голову набок, будто пытался узнать во мне кого-то.