— Джен, когда ты сказала, что больше не пойдешь к Гэбсу, ты говорила серьезно?
— Да.
— И тебе не тяжело?
— Тяжело было думать о том, почему он не хочет увидеться со мной. А теперь мне просто больно. И, в некоторой мере, легче от того, что больше не надо искать причины и ломать голову. Все стало на свои места.
— Это ты так думаешь, но не Гэбс.
— Ты не знаешь, что он думает.
— Догадываюсь. Мы семья, и я хорошо его знаю. Так что, не делай поспешных выводов.
— Поспешных? Два года — это не спешка, Нокс.
— Но…
— Давай не будем говорить об этом сейчас? Пожалуйста. Давай просто отдохнем.
— Хорошо, — он шумно выдохнул, признавая поражение. — Но я этого так не оставлю.
— Не сомневаюсь. А теперь, пойдем, погуляем по берегу.
Гэбс вяло переругивался с сокамерником, когда к ним пришел охранник.
— Митчел, к тебе пришли. И на этот раз не девушка.
— А кто? — Не понял парень.
— Что за дебильный вопрос? Или ты знаешь то, чего не знает биология? И кстати, просили передать, что это срочно, и если ты не выйдешь сейчас, то тебя просто прикончат, когда ты откинешься.
Услышав это, Гэбс еще больше удивился. Может, это Джек? Вероятнее всего, больше просто некому. Парень сложил руки за спину и вышел в коридор. Дальше охрана проводила его в комнату для свиданий, и вот там Гэбс замер, не веря своим глазам. Перед ним сидел Нокс! Боже правый, Гэбс и не рассчитывал его когда-нибудь увидеть. Парень, будто повзрослел, хотя, учитывая то, что они пережили, это и не удивительно. Теперь перед Гэбсом сидел совсем другой Нокс.
— Что, не ожидал? — Тот ухмыльнулся Гэбсу, вставая со стула.
— Нет. Кого угодно, но не тебя. Я так рад тебя видеть. Как ты?
— Да уж получше тебя. И вообще, мне так хочется сейчас съездить тебе по физиономии, чтобы мозги на место стали, аж кулак чешется.
— За что?
— Ты какого бл№*ь хера Джен динамишь?
— Нокс… — Гэбс сел на стул и опустил лицо. Это была самая больная тема, и так просто тут не объяснить. Нокс просто не поймет.
— Что, Нокс? Разлюбил? Так имей смелость — скажи ей это в лицо!
— Нет, не разлюбил. Я дико по ней скучаю.
— Так почему ты за два года ни разу не встретился с ней?
— Тебе не понять.
— Вот уж точно! Мне не понять, зачем заставлять любимую девушку страдать, и при этом мучить и себя тоже. Ты садо-мазохистом заделался?
— Нокс, я…
— Только попробуй сейчас сказать, что ты недостоин ее, и ей будет лучше без тебя. Я просто не сдержусь и врежу тебе.
— Но это так!
— Почему ты все решаешь за вас двоих? Она не имеет права голоса? Почему ты никогда не спрашиваешь ее? Если бы я встретил девушку, которая бы меня так любила, я бы боролся за нее до последнего! А ты просто отказался от самого дорогого, что тебе дала жизнь.
— Я уголовник, Нокс. Нас и так на нормальную работу никто не взял бы, а теперь и подавно. Что я могу ей предложить?
— Любовь. Ей от тебя нужно только это. В любом случае, ты своего добился.
— Что ты имеешь в виду? — У Гэбса внутри вдруг все сжалось от неприятного предчувствия.
— Она больше не придет.
Услышать это было больно. Хоть Гэбс и добивался этого, но теперь, получив, ощущал, будто внутри него проворачивают раскаленную кочергу.
— Наверное, так лучше, — прохрипел он, сдерживаясь, чтобы не закричать.
— Кому лучше? Ей? Нет, не лучше. Она плачет.
— Что? — Вскинулся Гэбс. — Почему она плачет?
— Я рассказал ей правду о том дне и о целях авантюры. Она думает, что ты ее ненавидишь, винит во всем себя. Сказала, что теперь понимает, почему ты отказывался от свиданий, и больше тебя не потревожит.
— Черт! Нокс, но это же не правда!
— Я ей тоже так сказал, но она не стала слушать. Такая же упрямая, как ты. Вдолбила себе в голову, что ты ненавидишь ее, и плачет.
Эти слова разъедали Гэбсу душу, как кислота. Страдать одному еще ладно, но знать, что страдает она, было в тысячу раз больнее. А осознавать, что причиной ее страданий стал сам, было чистым адом.
— Нокс, может, ты все же попытаешься ей объяснить? Передать мои слова.
— Ты смеешься? Как только она узнает, что ты динамил ее два года, а ко мне вышел сразу, она еще больше уверится в твоей ненависти, и тогда ничего в мире ее не переубедит.
— Твою мать!
Гэбс посидел пару минут, а потом понял, что прятаться больше нельзя. Он и так уже наделал ошибок. Гэбс даже не представлял, сколько мужества и любви надо, чтобы ходить в эту гребаную тюрьму два года подряд каждый месяц! Джен оказалась намного смелее его. И теперь он должен все исправить. Если девушка придет, он будет вымаливать у нее прощение. А если нет, тогда он займется этим, как только выйдет из тюрьмы. Перестав сопротивляться, Гэбс ощутил внутри такую легкость, будто с него сняли многотонную плиту. Будто все это время он шел против ветра, а теперь, наконец, перестал сопротивляться.