— Спасибо на добром слове, старые кошелки. — Петр, до этого напряженно вслушивался в неторопливый разговор соседок, поклонился в сторону бабусь, отвесив шутовской жест рукой. — Когда ж вы все передохнете.
3
Дома Петра ждал очередной сюрприз. Ограда загона для свиней прохудилась и, вырвавшиеся на волю, животные рылись в огороде в поисках вкусных кореньев.
— Завтра. Всё завтра. — Мужчина свирепо глянул на заваленную перегородку загона, прошелся по огороду, рассматривая разоренные грядки. — Давно я шашлыки не ел, однако. — Он на мгновение задумался. Хмыкнул. — Давненько. Все одно к одному. — Он посмотрел на надежную щеколду калитки и с силой пнул по штакетнику, отделяющего огород от тотема. Одна досточка переломилась пополам. — Всё одно к одному. — Пнул по другой штакетине. Она тоже не выдержала. — Развела здесь языческую хрень, а я страдай. — Он пинал еще несколько раз, пока не освободил метровый проход для свиней. — Я молодец. Любой кризис — это возможность. — И ушел в дом.
Огромная луна занимала весь проем окна, светила ярко до рези. Петро протер глаза. Луна не исчезла. Но появился, расплывающийся дымкой, силуэт на фоне луны. Сначала он был маленький, ростом с куклу, сидящую на подоконнике. Затем начал увеличиваться, трансформируясь то в кошку, то в собаку, и уже большой хряк с каменными копытами вовсю гарцевал по широкому подоконнику. Но звук копыта издавали нежный мелодичный, с едва слышным металлическим звоном.
— А ну, брысь. — Петро недовольно приподнялся на локте. — Свали, чучело. — И потянулся за топором, что безвылазно ночевал у него под кроватью. — Завалю, мерзкое животное.
Хряк недоверчиво развернул свою тупорылую морду к мужчине. — Это ты мне? — И оскалил на мгновение свои желтые со стекающей слюной клыки. — Ты кого тут чучелом назвал, Славик? — Его розово-белый пяточек, размером с хороший мужской кулак, шумно втянул воздух. — Хотя. — Протянуло животное, внезапно сменившее гнев на милость. — Когда тебя препарировать будут, то вместо мозгов опилками нашпигуют. Суть твоя от этого не очень поменяется.
— Что? — Рука Петра зависла над рукоятью орудия. — Оно разговаривает.
— Да и весь ливер твой грязной половой тряпкой заменят. Так что, чучело у нас ты. — Хряк демонстративно раздвоенным копытом стряхнул скупую слезу, брызнувшую из прищуренного глаза. — Трофей полупьяного охотника.
Петро почувствовал, как на его спине выступил холодный пот. И волоски на правой руке встали дыбом. Все тело словно мгновенно парализовало и даже усилие, чтобы пошевелить пальцами руки, было тщетным.
— А еще ты обделаешься на разделочном столе. Желудок твой испражнятся начнет прям в аккурат перед вскрытием. И врач-патологоанатом, шуткнуть изволит. Отверстие твое вонючее твоим же детородным органом и заткнет. Правду сказать, при повторном вскрытии его фокус раскроется и он получит выговор без занесения. — Хряк утер вторую скупую слезу из другого глаза. — Ругать его будут шибко. А когда снимок его непрофессионализма появится в интернете, вообще из морга попрут. Будет фельдшером в соседнем районе трудиться. Бедолага.
— Это же обычный кошмар. — Внезапно встрепенулся Петро. — Мне снятся кошмары. Это неприятно, но нормально. — Он повел плечами, паралич как ветром сдуло. И улегся обратно в постель. Локоть его слегка заныл, видимо слегка затек, мужчина деловито помял свое плечо и затем устроил удобнее голову на подушке. — Чем еще стращать будешь?
— Стращать? Да не в жизнь! Я тебя успокою и утешу. — Хряк внезапно спрыгнул с подоконника и приземлился в аккурат на кровать к мужчине, одним копытом опрокидывая на пол пепельницу полную окурков, стоявшую на прикроватной тумбочке. Его рыло склонилось к лицу мужчины. — Утешения желаешь или забвения, Славик?
— Вали из моего сна. — Петро демонстративно повернулся всем телом к стене, игнорируя тушу животного над собой. — Свали. Какой я тебе Славик?
— Хм. — Хряк склонил голову набок, всем видом своим показывая, как он удивлен. — А тебя не смущает наличие сверхъестественного существа в твоем сне? Будущее твое тобой предначертанное тебя не пугает? Осознание того, что после ухода за все земные прегрешения придется расплачиваться сполна.
— Чего смущаться. В кошмарах и не такое бывает. — Петро поправил одеяло, и закрыл глаза. — А если вдруг какая-то напасть ваша языческая ко мне привяжется, то моя благоверная со всем разберется. Так сказать, закроет своей широкой грудью. Первый раз что-ли? — Петро со наслаждением громко зевнул, показывая, что разговор закончен. — Уходить будешь, прикрой занавески, а то комары налетят.