— …и вообще, я не понимаю, как тебе только в голову взбрело такое! — в который раз возмущенно воскликнула полуэльфка. — Ты так много и так убежденно кричишь о командной работе, а сам никого не слышишь и не слушаешь!
— Иефа, я тебе в сотый раз объясняю — создалась нестандартная ситуация, я практически ничего не знаю о бестиях…
— А не знаешь — так слушай, что тебе говорят, убоище!
— Что я мог услышать, когда это чудовище орало, как бешеное!
— Захотел бы — услышал бы! Ты можешь сейчас говорить все, что угодно, но никакие твои аргументы не переубедят меня в том, что ты просто проигнорировал указания Ааронна!
— Да почему вообще Ааронн должен давать мне какие-то указания!
— Вот! В этом весь ты! Не важно, что твои спутники практически мертвы, главное, что ты ведешь себя соответственно занимаемой должности! Большой начальник, тоже мне! Тьфу! — Иефа яростно плюнула, а Стив даже поежился незаметно — да, несладко придется Зулину, если в ближайшие две минуты кто-то не отвлечет ее внимание. — Если так дальше пойдет, некому будет возвращаться в Бристоль! Я жива и невредима только благодаря Стиву, а когда он, бедолага, оклемается, одному богу известно!
— Ну, я не стал бы утверждать столь категорично, — лениво заметил Ааронн, и Стив похолодел от дурного предчувствия.
— В каком смысле? — Иефа заботливо поправила плащ, на котором лежал дварф, и вопросительно посмотрела на эльфа.
— Если бы ты спросила, например, меня, когда оклемается бедолага Стив, я бы с удовольствием тебе ответил.
— И что? — угрожающим тоном спросила полуэльфка и медленно убрала руку с дварфского лба. Стив застыл и мысленно послал Ааронна туда, где тот вряд ли когда-нибудь бывал. — И когда?
— Видишь ли, Иефа… — Ааронн повозился, улегся поудобнее и подпер голову ладонью. — Стив у нас юноша крепкий, поэтому, честно говоря, он и сознание-то, в общем, толком не терял. По крайней мере, последние несколько часов он активно наслаждается твоей заботой и лаской, хоть и притворяется бездыханным трупом. Кстати, Стив, очень зря: ты плохой актер, целителя тебе не обмануть.
— Что? — хриплым голосом спросила полуэльфка, прокашлялась и снова повторила: — Что?
Стиву давно не было так плохо. Через плащ в спину кололи сухие веточки, от костра одному боку было жарко, другому же, наоборот, холодно. Стив не знал, что за мазь Ааронн приложил к его ранам, но только повязки противно и душно липли к телу, раздражали и заставляли потеть. К тому же, невыносимо чесалась переносица, и дварф догадывался, что чешется она не сама по себе, а под тяжелым взглядом разгневанного барда.
— Открой глаза, скотина, — тихо сказала Иефа.
Вот тебе и «миленький»… Стив послушно открыл глаза и от всей души мысленно пожелал Ааронну долгой и счастливой жизни.
— Мой тебе совет: быстренько придумай что-нибудь в свое оправдание, иначе я тебе яйца на уши намотаю, — ласково сказала Иефа на дварфском и улыбнулась людоедской улыбкой.
— Я не того… Не этого… — потерянно пробормотал Стив и накрылся плащом с головой.
— Неубедительно, — еще ласковей произнесла полуэльфка.
— Я не понимаю, почему ты так нервничаешь, Иефочка, — радостно встрял Зулин, довольный тем, что нашелся другой объект для бардовского гнева. — Можно подумать, если бы он был в сознании, ты бы с ним не возилась.
— Возилась бы! — оглушительно рявкнула Иефа, и Стив тихонько выдохнул. — Возилась бы, вот только…
— Вот только пинала бы изредка, а за каждую рану подзатыльник выписывала бы… — проворчал из-под плаща дварф и зажмурился, ожидая вышеуказанного подзатыльника, но ничего не произошло. В лагере воцарилась мертвая тишина, прерываемая изредка придушенным то ли хрюканьем, то ли всхлипыванием. Стив в панике заворочался, пытаясь сообразить, чего ждать от этой зловещей тишины, досчитал до десяти и осторожно выглянул из-под плаща. Ааронн сидел, уткнувшись лбом в колени и обхватив ладонями затылок; зарывшись лицом в плащ, мелко вздрагивал плечами Зулин; странно сжав губы, смотрела на Стива совершенно пунцовая Иефа. Дварфу стало не по себе.
— Может не надо… на уши? — растерянно пробормотал он. Трясущийся планар всхрюкнул как-то особенно громко и выразительно, и лагерь взорвался хохотом.
— Да ну вас к монахам, — вытирая слезы, обессилено проговорила Иефа. — Паразиты. Казнь отменяется, — повернулась она к обалдевшему Стиву. — Живи, пока я добрая.
— Кстати, смех — замечательное лекарство, — наставительным тоном произнес Зулин.
— Так-то оно так, — полуэльфка устроилась поудобнее на своем плаще, распустила косу и достала гребень. — А все-таки нам стоит веселиться потише. Не знаю, как вы, а я все время думаю об этих башнях. Очень плохо, что нам придется здесь заночевать.
— Да уж, хорошего мало… — посерьезнел маг. — Но, боюсь, у нас просто нет другого выхода. Ааронн, когда наш обморочный друг встанет на ноги?
— Не раньше утра, — ответил эльф. — И то, при условии, что Иефа как следует выспится, а сам он не будет скакать горным козлом по лагерю. Так что дежурить, Зулин, нам придется вдвоем.
— С чего это вдруг такая забота о моем сне? — удивилась полуэльфка. — Раньше я за тобой такого что-то не замечала.
— Объясняю, — терпеливо ответил эльф. — Совомедвежье сало, топленое на травах, отлично заживляет, но для окончательного выздоровления его, конечно, не хватит, поэтому без магии не обойтись. Следовательно, утром, сняв повязки, за Стива примемся мы с тобой. Тяжелыми ранами займусь я, а зажившие раны ты возьмешь на себя. Тебе нужны силы, а значит, здоровый крепкий сон.
— Еще чего, — сердито буркнула Иефа. — Не буду я лечить этого… обманщика.
— Придется. Завтра у нас тяжелый день, и Стив нам нужен целый и невредимый, готовый к ратным подвигам. К тому же, твоя угроза, думаю, произвела впечатление, и Стив больше не будет придуриваться. Правда, Стив?
— А? Что? — дварф оторвал завороженный взгляд от волос Иефы и непонимающе уставился на Ааронна. — Прости, я задумался.
— Я говорю, что Иефа готова сменить гнев на милость, если ты больше не будешь придуриваться.
— Я даже готов вместо нее завтрак приготовить! — патетически воскликнул Стив.
— Вот болваны… — проворчала полуэльфка, заплетая волосы в косу. — Как будто я хоть раз за весь поход готовила завтрак.
— В общем, советую всем лечь спать, — подытожил Ааронн. — Зулин, командуй отбой.
— Вот без тебя не догадался бы! — огрызнулся планар. — Всем спать. Я буду дежурить первым.
— Как скажешь… командир, — усмехнулся эльф, укладываясь.
Минут пятнадцать в лагере было тихо. Недовольный Зулин подбрасывал хворост в костер и мысленно пытался отправить Зверя в дозор, но фамильяр категорически не отправлялся. Ааронн тихо посапывал, накрывшись плащом; вздыхала и ворочалась во сне Иефа. Стив не мог уснуть. Его переполняли мысли и чувства, которых ни понять, ни тем более объяснить он не мог. Странно и тревожно было перво-наперво оттого, что стало почему-то очень важно, сердится пигалица или нет. И откуда выползло это дурацкое мальчишеское беспокойство: видела она, как лихо был повержен совомедведь, или не видела, а если видела, то оценила ли? «Она же меня раздражает, — растерянно думал Стив. — Да какое мне дело до того, что эта грымза обо мне думает?! Ну, подумаешь, ладошка у нее прохладная, приятно, да…» Тут мысли Стива приняли иное, благостное направление, и привели его прямиком к берегу ручья и мокрым обнаженным прелестям полуэльфки. Дварф залился краской — благо, в наступившей темноте этого никто не заметил, — вспотел и разозлился. Еще не хватало! Пыхтеть и париться из-за наглого, спесивого, полукровного заморыша с отвратным характером! Из-за пигалицы какой-то! Дожили! Стив попытался взять себя в руки и взглянуть на ситуацию хладнокровно, со стороны, как Ааронн. По всем статьям выходило, что Иефа — не что иное, как сборище недостатков, во главе которых стояло пренебрежительное отношение к дварфам вообще и к нему, Стиву, в частности. Так отчего сыр-бор?