— Муж у меня до сих пор был всего один, Ваша светлость, а вообще, у нас не принято, чтобы женщина была одна. Большинство женщин лагеря замужем за каким-нибудь солдатом, но есть такие, что находятся под защитой не мужа, но отца или брата[40]. А по условиям военного контракта, который подписывает каждый солдат, нельзя иметь более чем одну женщину в обозе, за исключением дочерей или сестер[41].
— Но солдат часто убивают, что тогда происходит с их кампфрау?
— Часто нам случается пережить нескольких мужей в течение жизни. Зато, в отличие от крестьянок, от нас не ожидается рождения одного ребенка в год с пятнадцатилетнего до тридцатилетнего возраста. Поэтому мы обычно живем дольше крестьянок, которые часто умирают при родах. А раз жизнь солдата, как сказал даже сам Император, очень коротка, значит, каждая кампфрау будет вдовой, по крайней мере, единожды.
— Ты так спокойно об этом говоришь.
— А что? Вы, например Ваша светлость, недавно потеряли мужа, и я бы не сказала, что Вас это сильно печалит.
— Откуда ты знаешь?
— Я же хожу на базар, — теперь настала очередь Марты удивляться, — а откуда ещё берутся новости? Раз уж Вы были замужем, неужели Ваш муж никогда не наказывал Вас, Ваша светлость?
— Что ты себе позволяешь! Покойный граф был негодяем, каких поискать надо, но он ни разу не поднял руку на благородную даму!
— Могу поспорить, что он умер не своей смертью, — невозмутимо ответила кампфрау.
Её светлость подавилась собственным возмущением и закашлялась. Марта невозмутимо протянула руку и от души хлопнула графиню по спине.
Откашлявшись, Шарлотта предпочла поговорить не о своей личной жизни.
— Покажи-ка ещё раз. О-ой. Чем это он тебя?
— Вот этим, — Марта кивнула на свою шейную цепь, свободно лежащую на груди.
— Этим?! — сегодня у графини де Круа был день, полный новых знаний о жизни. Вообще-то она частенько приказывала выпороть кого-нибудь из нерасторопных слуг как мужского, так и женского пола, но никогда не интересовалась, как это выглядит в процессе и какие оставляет следы. Кроме того, взглянув на цепь, Шарлотта с ещё большим удивлением обнаружила, что у какой-то кампфрау только на шее золота столько, сколько у небедной графини в сумме не набирается по всем одновременно одетым украшениям.
— Тебе, наверное, было больно? — передернула плечами вдова графа.
— Мне и сейчас кое-где больно, — спокойно ответила вдова профоса.
— И часто он тебя так?
— Регулярно, Ваша светлость, но вы не думайте, что я плохая. Я старалась быть хорошей женой, просто Маркус меня очень ревновал.
— Маркус? Ты жена профоса? Человека-с-половиной-лица? Он же на вид страшнее дьявола и руки у него по локоть в крови.
— Ничего Вы не понимаете, Ваша светлость. Он любил меня, — Марта промокнула слезы рукавом.
— А откуда у тебя такая цепь? Военный трофей? И почему на ней якорь?
— Муж подарил. А якорь раньше был кинжальчиком, но он никак не лежал спокойно на груди, а постоянно проваливался вот сюда и очень мешал. Поэтому Маркус приказал ювелиру переделать кинжал в якорь.
Познавательная беседа была прервана шумом во дворе. Среди общего фона раздался уже знакомый всему городу командный голос.
— Думали, меня убили? Празднуете, бездельники, в карауле вино пьете? Не дождетесь! Я ещё вас всех переживу!
Марта взлетела с кресла с таким ускорением, как будто случайно села на большого ежа, в долю секунды подскочила к окну и высунулась наружу, как была, в прозрачной нижней рубашке.
— Маркус, милый, ты жив?!
Одним прыжком она преодолела расстояние до выхода из комнаты, почти выбежала наружу, но, не успев отпустить ручку двери, вернулась, схватила упавшее на пол почти дошитое платье, мгновенно влезла в него и вылетела навстречу законному супругу, оставив собеседницу в полном недоумении.
Атака отбита, но к вечеру ожидается остальная армия. Но есть вероятность, что штурма вечером не будет, потому что теперь можно рассчитывать получить мир в обмен на ценного заложника. Доктор сказал, что герцог уже пришел в себя после удара по голове, а остальные его раны не представляют опасности. В ответ на доклад о здоровии герцога де Водемона, Йорг, как обычно, сказал, что ничем хорошим это всё не кончится, и воевать в итоге придется. А потому он решил подкинуть противнику через герцога хитрую дезинформацию, а именно, неверный план города. Но нельзя же просто пойти и предложить карту… Решение придумалось быстро.
У Гертруды, как и следовало ожидать, нашлось «немножко свободного времени, чтобы поговорить о любви». Поговорили, действительно, немножко. Йорг в очередной раз убедился, что совершенно не затратное предложение руки и сердца действует на женщин определенного рода занятий ничуть не менее эффективно, чем золото, заработанное потом и кровью. Девчонку не пришлось долго уговаривать оказать командованию платную услугу. Но нарисованный Йоргом на скорую руку почти правильный план города ей показался очень красивым, поэтому художнику пришлось уступить многочисленным просьбам поклонницы и нарисовать что-нибудь ещё более красивое, например, «портрет Гертруды, миленькой девочки».
Мэтр взял бумагу и карандаш и принялся за работу. Работа живописца — тяжкий труд, особенно когда пишешь портрет с натуры, тем более, с очень живой и подвижной натуры. Выглядело это примерно так:
— Во-первых, натурщица должна молчать и не двигаться, пока работа не закончена.
— Садись вот так, сделай умное лицо и не двигайся. И убери эту развратную улыбку, а то получится такой портрет, который ты не сможешь никому показать.
— Поддерживать грудь руками вовсе не обязательно, не беспокойся, я все нарисую как надо.
— Ноги, пожалуйста, поставь как-нибудь по-другому, а то я так и не закончу картину.
— Не вертись, я знаю, что ты и сзади красивая, но я же не могу рисовать тебя сразу со всех сторон.
— У тебя одно на уме. Давай я потом доделаю.
Читатель легко может догадаться, почему портрет так и не был закончен, и во что была одета натурщица. Через час утомленный Йорг ещё раз проинструктировал Гертруду, заставив её выучить ответы на наиболее предсказуемые вопросы и покинул её комнатку, с трудом переставляя ноги.
— Веди себя естественно, чтобы он ничего не заподозрил, — была последняя инструкция.
Вскоре после ухода Йорга, Гертруда отправилась осведомиться про здоровье Его светлости. Надо было сменить повязку на левой руке, а заодно предложить раненому подкрепить силы кувшинчиком горячего глинтвейна и замечательным пирогом. Точнее, тремя четвертями кувшинчика и половиной пирога, потому что остальное незаметно съелось и выпилось по пути из кухни.
Герцог уже считал, что он вполне здоров, несмотря на то, что хромал на левую ногу, а левая рука была приговорена ещё не меньше недели держаться на перевязи. Принято считать, что если рыцарь может стоять на ногах, то он достаточно здоров для пешего поединка, а если может сидеть верхом, то для конного. Если рыцарь не может ни стоять, ни сидеть, но находится несколько часов подряд в здравом уме и трезвой памяти, то он достаточно здоров для того, чтобы командовать битвой или вести переговоры. Как и следовало ожидать, герцог завязал беседу, в которой между комплиментами и ответами на стандартные вопросы о самочувствии аккуратно пытался выведать что-нибудь о численности городского гарнизона и других тактических подробностях. Но Гертруда добросовестно выучила ответы на все вопросы, так что вопрошающий узнал одновременно все и ничего.
— А ещё я могла бы достать для Вас план города. Но это потребует некоторых затрат.
— Я подарю тебе вот этот кинжал.
Кинжал был очень красив, лезвие украшала золотая насечка, на перекрестии и навершии красовался сложный орнамент, а рукоять была обвита по спирали золотой цепочкой. Если бы девушка разбиралась в оружии, то поняла бы, что само лезвие дамасской стали стоит не меньше, чем все украшения.
40
В источниках для обозначения женщин, "следующих за лагерем", встречаются "Kampfrau" (полевая жена), "Marketenderin" (женщина, которая заботится (идёт на рынок) о тебе) и "Schlachtenbummlerin" (борящаяся с бездельниками), а также "Hure" (шлюха). Родственные взаимоотношения брат/сестра или отец/дочь не были чем-то необычным.
41
Кстати, о проститутках. Были. В обозе. Упоминались средневековыми авторами. Некий швейцарский хронист, описывая отряд, отправляющийся на войну, перечислил несколько видов войск - конницу, стрелков, алебардьеров, пикинеров, не забыл отдельно написать про командира и его штаб и скромно упомянул среди всего прочего шесть проституток, оплаченных магистратом. Насчитав в описании около четырех тысяч здоровых мужиков, читатели высказывали разнообразное возмущение от "ну и скряги в этом магистрате" до "бедные солдаты" и "несчастные девушки". Почему-то все забыли, что продажная любовь какой-никакой, а бизнес, и там, где много мужчин с деньгами, непременно заведется как минимум достаточное количество продажных женщин. И без всякого магистрата. Для сравнения - императорским военным кодексом от 1530 года разрешалось держать в полку (три-четыре тысячи солдат) на жаловании двух-трех проституток. Другой источник упоминает, что женщин, которые занимались среди ландскнехтов собственно проституцией, особенно с женатым мужчиной, солдатские жены обычно изгоняли из лагеря, отрезав волосы.