Одна мысль о другом мужчине рядом вызывает тошноту. Гадливость. Чисто физическую. Но собственная слабость еще хуже. Гаже. Омерзительнее. Жаль, голову нельзя очистить, как желудок.
Почему? Черт раздери. Почему не могу вырвать тебя из своего нутра? Выдрать. Разодрать память в клочья.
— Ты моя, — бьется в обезумевшем пульсе.
Виски гудят.
Моя, моя, моя.
До могилы.
Я сглатываю горечь. Пошатываюсь, однако поднимаюсь. Совершаю пару несмелых шагов, нависаю над раковиной. Открываю воду, умываюсь, чищу зубы. Тщательно полощу рот.
Я не сдамся. Не сегодня. Не так.
Я преодолею это. Я…
Удаляю номер Павла. Заместительная терапия не прокатит. Необходима самостоятельная реабилитация.
Рано мне ходить на свидания. Даже ни к чему не обязывающие и ничего не значащие. Я не готова общаться с людьми. Доверять. Строить нормальные человеческие отношения. Безобидная Настя вызывает конкретный напряг. Что уж говорить о левых мужиках?
Отправляюсь на кухню, придирчиво изучаю содержимое холодильника. Здоровым образом жизни тут и не пахнет. А зря.
Может, меня тошнит не только от психологических проблем?
Копченые колбаски. Черничные кексы. Сыр с плесенью. Креветки в чесночном соусе. Мидии в оливковом масле. Фисташковое мороженое. Клубника со сливками.
Пожалуй, стоит вызвать скорую помощь.
Заранее подстраховаться.
В моей продуктовой корзине не хватает лишь соленой селедки с молоком. При таком раскладе удивляет лишь то, что я не блюю двадцать четыре часа в сутки. Нон-стоп.
— Хм, — многозначительно выдает внутренний голос.
— Чего?! — взвиваюсь недовольно. — Еще тебя не хватало.
— Да так, — откашливается. — Ничего.
— Выкладывай, — бросаю мрачно.
— Ты же не хочешь об этом думать, — протягивает нарочито сладко.
— А ты хоть как не заткнешься, — парирую едко.
— Вот и поглядим, — явно издевается.
— Давай, — заявляю яростно. — Добивай.
— Странные сны, — разводит воображаемыми руками. — Не менее странные реакции организма.
— И? — хмурюсь.
— Догадайся, — припечатывает льдом.
— Подскажи, — цежу сквозь зубы.
— Он что-то сделал с тобой, — выдерживает паузу. — Там. В подземелье. Что-то жуткое. Гораздо более жуткое, чем кажется на первый взгляд.
— Отлично, — фыркаю. — Очередная бредовая теория.
— Ха, — выдает без тени настоящего веселья. — А ты вспомни его слова про эксперименты лорда Мортона. Прибавь тайный орден. Кадуцей. Прочие психоделические заморочки.
— Нет, нет, нет.
Лихорадочно мотаю головой.
— Он изменил тебя, — шепчет голос. — Перекроил сознание навсегда. Теперь ты не сумеешь ни сбежать, ни скрыться. Попросту не пожелаешь. Ведь тебя уже тянет назад. Неудержимо и неукротимо. Безнадежно.
— Хватит, — зажимаю уши ладонями. — Прекрати.
— Ты не выдержишь вдали от него, — шипит. — Без унижения. Без боли. Не сможешь. Другие мужчины никогда не станут заменой. Сколько ни пробуй, сколько ни пытайся. Тебя будет воротить. Тошнить от одного их вида. Взгляда.
— Молчи, — бросаю гневно. — Молчи.
— Ты сама приползешь обратно, — продолжает елейно. — Голая и готовая. Как он любит. На коленях. Ты не выживешь иначе. Только с ним. Разодранная. Растерзанная. На его члене.
— Заткнись!
Бью кулаком по столу.
Сгинь.
Нечистая сила.
Пропади пропадом.
Я завариваю чай. Крепкий. Черный. Без добавок. Я возвращаю контроль над телом и над разумом.
Нет ничего необычного. Никакой мистики. Все логично.
Нельзя вырвать часть собственной души. Нельзя избавиться от того, что вошло в плоть и в кровь. Вросло, насквозь пропитав самое твое существо. С мясом и до костей, прожигая до нутра. Нельзя убежать от самого себя.
Ты.
Рана.
Смертоносная.
Незаживающая.
Любовь моя.
Бога нет.
Нет Дьявола.
А ты…
Ты везде.
Даже если разбить все существующие на свете зеркала, твое отражение не исчезнет. Застынет внутри меня на века. Отразится в каждом ударе пульса.
Я твоя.
И не твоя.
Я умоляю.
Я прошу.
Пусти.
Дай уйти.
Просто позволь.
Разожми мою ладонь.
Я усаживаюсь в кресло, пью горячий чай крупными глотками. Включаю телевизор, бесцельно переключаю каналы. Повсюду царит Рождество.
Что за черт?!
Невольно кривлюсь, тянусь за мобильным, надеюсь потеряться в липкой паутине Интернета, найти прикольный ролик на ютубе, послушать новую чушь.
Взгляд цепляется за дату.
Усмехаюсь.
Какое совпадение.
Сегодня Рождество. Католическое. И сегодня годовщина моего побега от фон Вейганда. Ну, вернее — месявщина. Ровно месяц прошел.
Надо отметить. С размахом.
Damn (Проклятье).
Все слишком гладко.
Чувствую.
Чую.
Он нашел меня.
Он рядом.
Достаточно близко для удара.
И сны — только начало. Нежное. Трепетное. Разогрев перед основным блюдом. Легкая и непринужденная разминка.
Сама судьба вопит.
Беги, Лора, беги.
Посылает знак.
Намекает.
Явно.
Глава 24.3
Я увольняюсь сразу после рождественских выходных.
— Почему? — спрашивает Настя. — Куда ты уезжаешь?
— В Норвегию, — отвечаю ровно. — На учебу.
— Так резко, — грустно роняет девушка.
— Понимаешь, я не хотела говорить, пока не узнаю точно, — поясняю ситуацию. — А теперь получила подтверждение от университета. Нет смысла молчать.
— Классно, — улыбается. — Но я буду скучать. Пиши хоть иногда. Совсем-то не пропадай, приезжай в гости. И вообще…
Киваю. Не хочется лгать вслух. Ей — не хочется.
Подозреваю Настю в шпионстве. Но в последнюю очередь. Все-таки она кажется мне хорошим и бесхитростным человеком.
Но я не разбираюсь в людях.
Я могу ошибаться.
Страшно.
Избавляюсь от мобильного телефона, покупаю билеты на разные автобусы, сама до последнего не знаю, в какой именно город отправлюсь. Вещи оставляю в квартире, которая оплачена на несколько месяцев вперед. Если что, всегда останется путь к отступлению, место, куда смогу вернуться. Вряд ли станут разыскивать там, откуда прежде сбежала. Скорее начнут проверять новые направления.
Путаю следы.
Как умею.
Действительно развиваю тему с учебой в Норвегии. Выбираю университет, отправляю необходимые документы, получаю ответ. Были бы деньги. Остальное приложится. Без особых трудов.
Но я не собираюсь туда ехать. Просто создаю очередную легенду. Бронирую жилье, перелет.
Чем больше нитей вокруг, тем труднее ухватить суть.
Покидаю город.
Новый путь.
Новая дорога.
Январь встречаю в уютном неприметном отеле на окраине Чехии. Не использую свою карту, обхожусь без паспортных данных. Прибываю сюда после множества пересадок.
Наконец — выдыхаю.
Я заслужила отдых. Ведь едва смыкала веки в течение последних недель. Отключалась, проваливаясь во тьму, и подскакивала на постели от малейшего шороха.
Плюю на душ, падаю на кровать, не раздеваясь. Даже обувь не сбрасываю. Сразу отрубаюсь. Засыпаю крепко. Мертвецки.
***
— Переезжать было совсем необязательно, — произносит фон Вейганд и заправляет выбившуюся прядь моих волос за висок. — Я всегда тебя найду.
— Это безумие, — бормочу сдавленно. — Хватит.
— Правда не понимаешь? — вкрадчиво спрашивает он.
— Ты в моей голове, — напрасно пытаюсь очнуться, сбросить путы дурмана, крепче сжимаю простыню, впиваюсь в тонкую ткань скрюченными пальцами. — Просто в голове.
— Я часть тебя, — улыбается неожиданно нежно, а потом грубо обнажает мое тело, сдирает материал легко, одним небрежным движением, будто разрывает паутину. — Я везде.
— Нет, — ощущаю медный привкус во рту.
— Да.
Тяжелая ладонь опускается на горло, движется по груди, замирает на животе. Содрогаюсь изнутри. Пальцы соскальзывают ниже. Сквозь изувеченные ребра прорывается гортанный вскрик. Каждая моя клетка бунтует. И сдается. Вмиг.
— Я не могу, — шепчу надтреснуто. — Не могу. Даже если прощу тебя. Никогда не прощу саму себя.
— Тогда прикажи мне уйти, — произносит, обдавая холодом.
— Уходи, — заявляю с нажимом. — Я приказываю.
— Я уйду, — склоняется надо мной, окутывает темнотой, шепчет прямо на ухо нарочито сладко: — Когда закончу.
Его палец проникает между ягодицами, заставляет взвиться, начать вырываться с новой силой. Разминает и растягивает, медленно и методично подготавливает к неизбежной капитуляции.
— Нет! — восклицаю яростно.
Пробую вырваться, выползти из ловушки.
— Так и просишься на член, — с насмешкой заключает фон Вейганд.
— Ни за что! — дергаюсь как одержимая. — Даже не мечтай.
— Валяй, — выдает отрывисто. — Не буду тратить время.
Отпускает. На долю мгновения. Обхватывает за талию. Толчком переворачивает на живот. Наваливается сверху. Коленом раздвигает бедра.
— Это сон, — повторяю, словно пытаюсь убедиться лично. — Гребаный сон. Делай что угодно. Что захочешь. Мне не будет больно.
— Твой выбор, — шепчет в затылок.
Пауза.
Горячие губы на моем голом плече. Зубы зверя смыкаются на заледеневшей коже. Игра окончена. Плоть слаба. Кровь всесильна.
Пульс сходит с ума. Окончательно. Бесповоротно.
Я схожу с ума.
Срываюсь.
В бездну.
В пропасть.
— Я… я не…
Захлебываюсь в диком вопле.
Черт.
Во сне тоже бывает больно.
***
Мои глаза распахнуты до предела. Морозный воздух обжигает сетчатку. Я дергаюсь так, будто тело прошивает электрический разряд. Подскакиваю на кровати. Дышу прерывисто. Дышу едва ли. Оглядываюсь по сторонам, как раненое животное, как затравленный зверь в горящем капкане. Озираюсь. И зияющая пустота взирает на меня в ответ. Вокруг нет ничего необычного.
Рядовой номер весьма скромного отеля. Не более.
Свет горит, ведь я сама его включила. Окно отрыто, холодный ветер треплет тонкую занавеску. Но это опять же дело моих собственных рук.