Ох, чёрт.
Интересно, я умею думать о чём-то помимо фон Вейганда и тех мелочей, из которых он состоит?
К счастью, праздник медленного, но верного старения было решено отмечать в узком семейном кругу. Никаких дальних родственников, закадычных друзей, прочих «залётных» товарищей. Чем меньше посторонних свидетелей, тем лучше. Ломать комедию на публику труднее. Поэтому приглашены только самые близкие и Маша.
Ведь без Маши никуда. Бизнес-партнёр, неизменный соучастник преступлений разной степени тяжести, а так же просто замечательный во всех отношениях человек.
Я очень старалась выглядеть нормально. Получалось паршиво, сквозь скрежет зубов и вымученную улыбку, но могло быть хуже. Наверное. Надеюсь, никто ничего не понял, не заподозрил и не задаст лишних вопросов.
Мне удалось вполне натурально изобразить веселье, беззаботность, граничащую с пофигизмом, и абсолютно фейковую влюблённость. Оставалось лишь протянуть зачётку для выставления высшего бала по лицемерию.
Мерзко? Пожалуй. Гадко? В точку.
Хотя ложь настолько вошла в плоть и кровь, что начинала казаться неотъемлемой частью реальности. Пить, есть, дышать, лгать — в сущности, невелика разница.
Минуты на вес золота, неизвестно, когда представится следующий шанс навестить родные края. Надо наслаждаться, не анализируя, расслабиться, плыть по течению и не бороться против системы. Запечатлеть в памяти приятные события, спрятать их глубоко-глубоко, у сердца. Доставать исключительно по мере надобности, если совсем невмоготу. Лелеять, любоваться, заряжаться теплом пополам с толикой грусти.
Но как отключить мозг? Научите. Где проклятая кнопка? Нажмите.
Бабушка протягивает маленькую деревянную шкатулку. Едва сдерживается, чтобы не заплакать.
— С Днём Рождения, Лорочка, — голос предательски срывается, пальцы дрожат.
Мама тоже готова разрыдаться, а папа мастерски отмораживается, вперив взор в экран телевизора.
— Ну, дебил! Просрать чёткий гол! — негодующе комментирует действо. — Какой имбецил этого кретина на поле отправил?
— Idiots, (Идиоты,) — резюмирует Дорик.
Открываю подарок, замерзаю изнутри. Серьги и кольцо, золотые, задорно сверкающие крохотными бриллиантами. Стоят недёшево.
Просила же ничего дорогого не покупать. А кто послушает. Ради единственной дочери и внучки выложат всё до копейки. Не догадываются, что у меня полно драгоценностей, что эти ледяные камни уже давно не греют, вызывают отвращение, лишь усугубляют мучения.
Я готова выбросить на помойку сияющие безделушки, пожертвовать брендовыми нарядами, отказаться от громкого титула. Готова заложить душу дьяволу лишь бы…
Лишь бы мой личный Дьявол был сегодня рядом. Обнял или оттолкнул, поцеловал или ударил. Не важно. Главное — никакого молчания. Пусть звонок, пусть короткое смс. Любой знак внимания оживит скорбно тлеющую нить накала между нами.
— Спасибо, — улыбаюсь.
Рассказываю о жемчужном комплекте, хвалю будущего супруга. Не выдаю истинных терзаний, загоняю раскалённую занозу глубже, в очередной раз преодолевая боль.
Жутко тянет исповедаться. Выложить настоящую историю от начала до конца, как на духу, ничего не утаивая, не подбирая выражения, не заморачиваясь над эвфемизмами.
Но нельзя.
Проглочу слабость, запью горечью. Заткнусь, зашью рот суровой нитью. Не проболтаюсь.
— Поздравляю! — лучшая подруга возникает на пороге с лаконичным почтовым конвертом в одной руке и с воздушными шариками в другой
Маша опаздывает на час, а я не в обиде. Спешить некуда и незачем. На вечер заказан столик в модном клубе «Me gusta», ибо набивший оскомину «Адмирал» отправлен на заслуженный покой. Однако нет ни малейшего желания отрываться под ритмы зарубежной эстрады.
Сколько не танцевала? Тысячу лет. И ещё столько же не захочу.
Бал в замке Руж, лорд-псих, незавершённый виток вальса.
Маски прочь? Не смешите. Есть вещи, от которых невозможно избавиться.
Проклятая Фортуна. Ненавижу.
«Тогда пляши», — советует скептик внутри.
Выражай гнев, выплёскивай энергию, не храни в себе, не замыкайся. Выпусти демонов в ночь, позволь пламени гореть. Не сдавайся, устанавливай правила. Не зря вырядилась в шлюху. Будь ею. Без тормозов, без ограничений. Смелее. Взорвись и освободись.
«Не забудь о главном, — заявляет многозначительно, берёт паузу и рявкает: — Положи х*й на эти пафосные п*здострадания».
Мотивирует, не правда ли?
Банкет завершён, вызываюсь помочь маме с мытьём посуды. Ничто не предвещает беды. Нет ни грома, ни молнии. Даже капли дождя не барабанят по стеклу. Вытираю тарелки, параллельно глушу шампанское. Между прочим, пью весьма элегантно, из своей детской чашки с фиолетовыми бегемотиками.
— Лора, — раздается вкрадчивое обращение.
— У? — выдаю нечленораздельно, активно лечу психическое расстройство алкоголем.
— Я видела Стаса, — ровно и спокойно, совершенно безоблачно.
Никаких хлопушек, никакой барабанной дроби. Но от подобных объявлений и помереть не долго.
Поперхнувшись шампанским, начинаю надрывно кашлять, стучу кулаком по груди.
— Что? — уточняю осипшим голосом. — Где? Когда?
— Около недели назад, в супермаркете, — мама выключает воду, поворачивается и с удивлением изучает мою порядком обалдевшую физиономию.
— Почему раньше не сказала?! — восклицаю возмущённо.
— Думала, знаешь, — пожимает плечами.
Оскорбительная шутка.
— И молчу? — не перестаю офигевать.
— Ты часто молчишь. Лишний раз словом не обмолвишься, постоянно не договариваешь, избегаешь откровенности, — вздыхает. — Бабушка переживает. Ты очень отдалилась от нас.
В её глазах столько боли, что мне становится стыдно. По-настоящему.
Мужики приходят и уходят, вдребезги разбивают мечты, плюют на осколки, не клянутся в любви до гроба, не хранят верность. А семья всегда рядом. На первом месте? Нет, вне всяких мест и категорий.
Сегодня утром я облажалась. Почти убила себя. Практически преступила черту.
Зачем? Ради чего? Какого хрена эта убийственно гениальная идея поселилась в бедовой голове? Кому и что я собиралась доказать?
Бедную девочку обидели, не поставили в известность о грядущем и минувшем, не включили в элитный список доверия Александра фон Вейганда.
Отличный повод для суицида. Нужно забиться в угол, нарыдаться всласть, потом порезать вены или выпрыгнуть из окна. Алгоритм прост до безобразия, именно так поступают в трудных ситуациях. Сливаются в унитаз, самоуничтожаются, даже не пытаясь разобраться с проблемой.
Правильно, не расхлёбывай дерьмо. Наоборот, торжественно и с почестями нагадь сверху кучу побольше. Пусть все поймут, оценят и пострадают.
Пока Диана будет дальше подбивать клинья к моей собственности, я окажусь в гробу, чем невероятно обрадую близких людей. Венки со слезоточивыми надписями, аккуратная ограда вокруг могилки, крышесносные поминки. Не картина, а загляденье.
Еб*ть, я идиотка!
Хуже тупорылых футболистов, которые просерают чёткий гол, решающий исход финала. Хуже безмозглых водителей, которым папа частенько обещает засунуть бейсбольную биту прямо в…
Ну, приблизительно по гланды и совсем не с классической стороны.
— Всё нормально, мам, — улыбаюсь. — Ничего от вас не скрываю. Просто грустно, ведь не знаю, когда смогу приехать опять.
Если, вообще, смогу.
— Но сейчас речь не обо мне, а о Стасе, — нервно постукиваю пальцами по столешнице. — В последний раз я видела его за неделю до свадьбы. С тех пор ничего не изменилось.
Сущие пустяки — я заняла вакансию бесправной рабыни миллиардера, потом успела переквалифицироваться в польскую баронессу, познакомилась с убийцами, садистами и прочими няшными сильными мира сего. Даже влюбилась по уши в одного из них, пережила ложную беременность, разгадала несколько жутких тайн.
Короче, нет времени объяснять. Сплошная постная фигня.
— Это точно был Стас? — необходимо внести ясность.
Паранойя не дремлет.
— Да, — подтверждает мама.
Маниакально-депрессивный психоз порой неслабо помогает докопаться до истины.
— Как ты можешь быть уверена? — автоматически ищу подвох.
— Он поздоровался со мной.
Охренеть.
— Ублюдок, — выполняю корректный перевод.
— Что за выражения, — журит за сквернословие.
— Мам, он подставил меня накануне свадьбы! — осекаюсь и спешно исправляюсь: — Хм, послал. Послал, а не подставил. Он пропал, ничего не сказал, тупо свалил в закат.
Оставил на память нехилый долг Киевской братве. Пятьсот кусков зелени, за которые нас всех собирались пошинковать на капусту скальпелем.
— Стас не мог поступить так без серьёзной причины, — уверенно заявляет и бросает сакраментальное: — Он же любит тебя.
— Ой, ладно, — раздражённо отмахиваюсь. — Прошла любовь, завяли помидоры, а сок томатный не волнует кровь.
— Это видно, — не сдаётся. — Если Дориан вызывает у меня подозрения, то в Стасе я ни на миг не сомневалась. Иначе не отпустила бы тебя в Киев.
— Конечно, — фыркаю. — Идеальный жених.
Чёртов мошенник.
— Иногда создается очень странное впечатление, — протягивает задумчиво. — Будто Дориан играет роль.
— На Дориана я готова целиком и полностью положиться, — пресекаю бунт.
Парень скорее повесится, чем кинет меня. Его верность щедро оплачена.
— Но Стас, — хмурюсь. — А как он выглядел? Руки-ноги целы?
— Выглядел хорошо, немного похудел, — прелестный ответ.
— Может, вы и поболтать успели? — закипаю.
— Только поздоровались, — признаётся мама. — Я сначала не поняла кто это. Потом хотела догнать, но его уже не было.
— Этого козла быстро след простыл, да? — вспыхиваю во сто крат сильнее: — Стоп. Что это мне напоминает? Точно! То, как он смылся перед нашей свадьбой. Скотина неблагодарная. Я на него лучшие годы жизни потратила.
— Вы же месяц встречались, — замечает осторожно.
— Значит, лучший месяц своей жизни! — охотно исправляюсь.
— Мне было бы спокойнее, если бы ты осталась со Стасом, — заявляет открыто. — Он мне нравился намного больше Дориана.