Я не хотела смотреть в его глаза, которые молили: «Пожалуйста, будь моим другом».
— Здорово, — ответила я и выскочила из кухни. А он остался стоять там с портфелем в одной руке и пиджаком, перекинутым через другую. В мое сердце как будто вонзался нож при мысли о том, как я расстраиваю его.
Но ничего не поделаешь.
— А где мама? — Кейси проскользнула в столовую и уселась на свое обычное место.
— Спасает мир от дефицита скрепок, — ответил папа, расставляя перед нами контейнеры с едой.
Я насадила на вилку кусочек тушеной говядины. Мы с Кейси можем говорить про маму что угодно, но, когда над ней смеется папа, по-моему, это… как-то неправильно. Он же по идее должен ее защищать.
Мама — менеджер в большой компании, продающей канцтовары для офиса. Уже около двух лет она пытается получить повышение и стать вице-президентом. Поэтому она постоянно на работе. И даже когда приходит домой, все равно переживает из-за каких-то дел, поэтому всегда всем недовольна.
Мы ели в тишине. На тарелке Кейси лежали рис и всего пара кусочков курицы гунбао. Сестра терпеть не может острую еду, но остальным в семье она нравится. А Кейси, как всегда, делает то, что хотят другие. Как будто ей кажется, что мы перестанем ее любить, если она выскажется прямо. Или что наши родители посчитают ее «плохой» — такой, как я.
Мы всегда сначала съедаем печенье с предсказаниями. Я развернула свое, разломала его на две половинки и прочитала на бумажке:
— «Дом там, где ваше сердце».
Кейси разочарованно пожала плечами и развернула свое.
— «Вы очень доверчивый человек», — прочитала она, потом смяла бумажку в комок и бросила через плечо.
— Это даже не предсказания, — пробурчал папа, — просто изречения. — Он разломал свое печенье и посмотрел на полоску бумаги. — «Не занимай и не ссужай».
Хлопнула входная дверь. Мамины каблуки зацокали в холле. Она прошла мимо нас в гостиную, бросила там портфель, вернулась, уселась за стол и начала накладывать себе еду.
Смотрите, кто у нас сегодня пришел вовремя, — произнес папа. А потом взял в руку печенье и сделал умный вид. — Конфуций говорит: скрепки для вас важнее, чем семья.
Вилка выпала из маминой руки и звякнула о стол.
— Дэррэлл, только не начинай, пожалуйста.
Папа пожал плечами и вернулся к еде.
— Я хочу сходить в пятницу на парад в честь вечера встречи выпускников, — сказала Кейси.
— Интересно, — ответил папа совершенно незаинтересованным тоном. — С кем играет Суррей?
Все посмотрели на меня.
— Да ладно, — воскликнула я. — Вы что, шутите? Мне на это плевать.
— Тебе не помешало бы хоть чуть-чуть проникнуться духом школы, — отозвалась мама. Как будто сама была фанаткой межшкольного чемпионата по футболу. Она умеет высказывать обычные мысли — например, эту, про дух школы, — таким же тоном, как если бы она говорила «тебе не помешало бы перестать убивать детенышей морских котиков».
— Вроде бы они играют с командой Уэст-Харди, — прощебетала Кейси, — так ведь?
— Понятия не имею, — отрезала я, хотя на территории школы повсюду были расклеены листовки, на производство которых ушла, наверное, целая сотня деревьев. Они гласили: «Вперед, орлы! Задайте жару росомахам из Уэст-Харди!»
— Ты пойдешь на бал? — спросила мама. Где-то в глубине души она все еще надеялась, что однажды я вернусь домой в сопровождении богатеньких друзей и мои волосы снова будут русыми, а не розовыми. Что я превращусь в куколку Барби, королеву бала, чемпионку по теннису. Стану такой, какой была она.
— Конечно, — улыбнулась я. — Только пока не знаю с кем: с капитаном школьной футбольной команды или с Заком Эфроном.
— Я уверена: если бы ты пошла, стала бы королевой бала, — проговорила Кейси.
У меня на языке уже вертелась какая-то грубость, но вдруг я заметила, что глаза Кейси сияют, а губы расплываются в едва заметной улыбке. Она правда так думала.
— Для этого мне понадобилась бы фея-крестная, — ответила я. Кейси засмеялась.
— Тебе понадобилось бы чудо, — сказала мама, глядя в свою тарелку. А потом подняла на нас удивленный взгляд. Если бы мы снимались в комедийном сериале, в этот момент она бы воскликнула: «Неужели я сказала это ВСЛУХ?», и раздался бы закадровый смех.
Наступила тишина. Было слышно только, как мы жуем и как мама разрезает ножом курицу. Она пользуется ножом и вилкой, даже если еда для этого совершенно не подходит. Мне кажется, зная этот факт, психолог мог бы многое о ней рассказать.
— Кейси, тарелка риса — это не ужин, — внезапно заговорила мама.