— Девочке?
— Нет, кукле.
Кейси судорожно вздохнула. Наверное, злобные дети, обрезающие кукле волосы, были ее худшим кошмаром.
— После этого она старалась не попадаться им на глаза. И больше никогда не брала с собой куклу. Но однажды они все же заметили ее и погнались за ней до самого дома. Она так испугалась, что залезла на дуб, чтобы они ее не поймали.
— Ее мама была дома?
— Нет, — ответила я.
— И что случилось?
— Дети увидели, что она сидит на дереве…
Слова появлялись в моей голове сами по себе. Я видела всю эту сцену. Как девочка лезет на дерево. Как грязные, шумные дети кричат на нее, издеваются над ней, говорят ей, чтоб не порвала свое красивое платьице…
— …и начали… кричать.
Я заставила себя остановиться.
Кейси не нужно было знать, что произошло дальше. Иначе процент сумасшествия в нашем доме повысится, а он, честно говоря, и так зашкаливает.
Я оторвала взгляд от труб и, разжав пальцы, положила ладони на пол.
— Потом мама девочки пришла домой, увидела всех этих мерзких детей и прогнала их. Одну из кричавших девчонок она напугала так сильно, что та описалась, и остальные перестали с ней общаться.
Я говорила неправду. Слова обжигали мне горло.
— Отлично, — обрадовалась Кейси.
Комок боли в моей груди стал не таким тугим.
— Эту злую девчонку звали… Меган Уайли, — сказала я. В подвале как будто стало легче дышать. Я все дальше отходила от той истории, которую увидела в своей голове, и рассказывать становилось легче. — Наша девочка слезла с дерева. Мама заварила ей чаю, и все было хорошо. Она вернулась в школу и стала самым популярным ребенком в классе. А все потому, что благодаря ее маме противная Меган Уайли описалась у всех на глазах.
— И?..
— Что «и»? — Я глядела в угол. В то место, куда, видимо, сходились все трубы.
— И что потом?
Но с меня было довольно сказок. Все тело болело и ломило. Я подумала, что это хороший повод встать и пойти спать.
— Ничего не было. Всех злых детей посадили в тюрьму. — Я вздохнула. — А девочка жила долго и счастливо. Конец.
— Лекси, подожди…
— Что?
— А что стало с куклой?
— Забудь ты про куклу, — ответила я. — Пойдем наверх, хорошо?
Кейси впилась в меня взглядом. Странно, но в темноте ее ясные глаза казались какими-то пустыми.
Несколько мгновений я глядела на нее, и вдруг у меня в памяти всплыла кукла из недавнего сна. «Твоя сестра сошла сума».
Кейси глубоко вздохнула.
— Что такое? — спросила она, хотя я не сказала ни слова.
— Ничего, забудь, — ответила я. — Пойдем. Сначала я проверю, нет ли на горизонте мамы.
Если попадаться, так лучше мне одной.
Кейси осталась ждать у лестницы. Я открыла дверь подвала и прокралась в холл. Никого не было.
Я тихонько приоткрыла дверь и шепнула:
— Все в порядке, поднимайся. — И пошла на кухню, чтобы нас точно ни в чем нельзя было заподозрить.
Я налила себе стакан воды, села за стол и стала пить никуда не спеша.
Минут через пять я внезапно поняла, что стакан опустел, а Кейси так и не пришла.
Я вернулась к двери в подвал и открыла ее.
— Кейс? — позвала я. Ответа не было, только из угла раздался какой-то шелест.
Я медленно шагнула вниз, вдруг почувствовав, как в жилах стынет кровь. Обошла стену, и по моей спине забегали мурашки. В самом темном углу тень, похожая на Кейси, склонилась над старым ящиком с инструментами. Она копалась в горах никому не нужного хлама, который звенел и стучал. «Оборотень», — пронеслось в моем мозгу. «Или зомби!» Я схватила со стола фонарик и резко включила его.
— Что ты тут делаешь? — выдохнула я.
На меня, щурясь от света, смотрела моя сестра.
— Ой, привет, — проговорила она.
— Отвечай на вопрос, — потребовала я. — Чем ты тут занимаешься?
— Я услышала какой-то звук, — проговорила она, вытирая руки о штаны. — А потом я… Я решила попробовать найти твой доклад про родословную.
— Откуда ему здесь взяться?
Она покачала головой:
— Я подумала, что ты отнесла сюда свой старый шкафчик для бумаг, когда тебе купили новый.
— Нет, они оба в моей комнате, — сказала я. — Пошли наверх.
Она стала медленно продвигаться сквозь горы мусора, вытянув левую руку, чтобы сохранить равновесие.
— У тебя что-то в руке? — спросила я.
— Что? — переспросила она.
— Что в твоей правой руке?
— Ничего.