Я замерла на месте.
Что, если искры обожгут меня? Что, если они просто хотят заманить меня подальше, а потом наброситься и лишить зрения, оставить совершенно беззащитной?
Я почувствовала, как в бедро что-то впилось, как будто меня укусил комар. Я инстинктивно хлопнула по этому месту. Но это не помогло: я почувствовала жжение еще раз, а потом еще раз. Я залезла в карман и достала две половинки амулета.
Они светились голубым, а вокруг них парило множество синих искорок.
— …Шара? — пробормотала я.
Из угла снова посыпались синие искры.
Она помогала мне.
Я сжала зубы, стиснула амулет в ладони и стала перебираться через залежи хлама, накопившегося за восемь лет.
К запаху тухлых яиц добавилась вонь сгнившей рыбы. Чем ближе я подбиралась к дальнему углу чердака, тем сильнее меня тошнило.
И тут я заметила коробку, которая отличалась от остальных. Это был чистенький белый ящик для хранения бумаг. Мы не использовали такие, когда только переехали сюда.
Я схватила старую бейсбольную биту, поднесла ее к уголку крышки и дернула вверх. Крышка отлетела в сторону.
Она лежала там.
Кукла.
Точно такая же, какой она была на фотографиях Шары в моем сне. Лысая. С отколотыми пальцами. Без одежды.
Ее глаза были закрыты. Из них торчало несколько потрепанных ресничек.
Я наклонилась к ней, и тут кукла открыла глаза.
Они были ярко-зелеными и как будто светились изнутри.
Глядя на нее, я затаила дыхание.
Потом положила биту и потянулась к коробке.
Я взяла куклу в руки и пригладила несколько прядей волос, которые еще держались у нее на голове.
Да, она была потрепанной.
Но в каком-то странном смысле…
Она была красива.
Я заглянула в ее изумрудные глаза. Они смотрели прямо мне в душу, и в этом было что-то успокаи вающее.
Я почувствовала боль в руке и поняла, что сжала амулет так сильно, что он оставил на моей ладони красный отпечаток, похожий на сильный солнечный ожог.
И тут я подумала: а зачем мне слушать Шару?
Она чуть не убила родную дочь.
И я забыла про жжение в руке.
У меня осталась одна цель: нужно отнести куклу туда, где она будет в безопасности.
Да, да. В безопасности. Я прижала куклу к груди и побежала к лестнице, но коридор второго этажа был охвачен огнем.
Самое главное — спасти куклу. Если бы для этого нужно было спрыгнуть в огонь, я бы это сделала.
Я стала пробираться обратно, к маленькому окошку, рядом с которым виднелась самая верхушка дуба.
Конечно, когда мы выберемся наружу, будет сложно объяснить Меган и Кейси, почему я передумала. Они начнут обвинять куклу. Скажут, что из-за нее произошел пожар. Что она пыталась нас убить.
Мне придется спрятать ее и никому не показывать, пока я не найду способ убедить других, что она мой друг. Хотя бы некоторое время. Я не сомневалась: стоит им ее увидеть, они все поймут.
А если нет, что ж… всегда можно найти какой-нибудь способ, чтобы… разобраться с ними.
Подождите-ка.
Я покачала головой, пытаясь прояснить мысли.
Я знала, что должна защитить куклу. Я прижала ее еще ближе к груди и почувствовала, как тело наполняется теплом.
Но нет, постойте.
Что-то не так.
Моя сестра…
— Ты обидела мою сестру, — проговорила я.
Но Кейси была такой слабачкой. Ей нужно было научиться, как постоять за себя.
— Да, но… ты заставляла ее делать плохие вещи.
Но кто сказал, что все эти ужасные идеи придумала не Кейси? Она в последнее время так много врет. И как можно быть уверенной, что она не попытается украсть куклу? И это после того, как она оставила ее гореть на чердаке?
Моим ногам становилось все жарче, но я как будто прилипла к месту. Заблудилась в лабиринте мыслей. А ужасный, восхитительный голос куклы говорил мне, что я люблю ее и сделаю для нее все что угодно.
И тут мне в голову пришло решение проблемы. Если я убью Кейси, она не сможет отнять у меня куклу.
Из кармана моих джинсов вылетел сноп искр. Я вскрикнула.
И тут я поняла: мое сознание как будто бы слой за слоем оборачивали марлей. Так медленно, что я даже не поняла, что происходит, пока амулет не разорвал эти путы.
Кукла… кукла убедила меня убить сестру.
— Нет, Сара! — крикнула я. — Больше ты никому не причинишь вреда.
И я бросила куклу на пол, схватила бейсбольную биту и ударила ей по голове. Она разлетелась на тысячу осколков.
Глаза куклы перестали сиять.
Я была свободна.
Дом был свободен.
Мы все были свободны.
Оставалось только одно «но»: я стояла на чердаке горящего дома.