Но Уиллард... Декстер не смог найти книгу, в которой описывалось бы что-нибудь подобное. Уиллард, безусловно, из ряда вон выходящее явление. По правде сказать, Декстер не был до конца уверен, можно ли назвать Уилларда человеком, но подобных соображений он не собирался высказывать вслух в компании Молоха или кого бы то ни было еще. Но иногда он замечал, что Уиллард смотрит на него, и когда он заглядывал в глаза парню, то словно проваливался в омут. Декстер подозревал, что при бесконечном падении в бездну времени видишь то же, что и заглядывая в эти глаза, — бесконечность, окутанную мраком. Страшно не было — просто одна пустота, первозданная и безнадежная.
— О чем ты думаешь? — спросил Молох.
— Так, ни о чем.
— Ну же, скажи, о чем ты думаешь.
— Пустяки.
Леони, сидящая рядом с ним, молча смотрела на дорогу.
— Об Уилларде?
— Как ты узнал?
— Я наблюдал за тобой и видел, как ты смотрел в зеркало. Выражение твоего лица изменилось. Я могу читать тебя, словно книгу, Декс.
— Не нравится он мне. Я никогда от тебя ничего не скрывал, вот и сейчас говорю прямо: он не от мира сего.
— Он полезен.
— Ага.
— И предан.
— Предан тебе.
— Это единственное, что имеет значение.
— При всем уважении, мужик, ты торчал в тюрьме последние четыре года. Очень сложно работать с тем, кто не отчитывается ни перед кем, кроме человека, сидящего за решеткой.
— Но ты справился.
— У меня ангельское терпение, и с Версо нам просто повезло.
— Да, — сказал Молох. — Я думаю, с ним нужно что-то решать.
— Все прямо сейчас и решается.
— Надо было предоставить это Уилларду. Он никогда не любил Версо.
— Я тоже никогда его не любил, но не настолько, чтобы натравить на него Уилларда. Ты видел, что он сотворил с этой женщиной? Он ее всю изрезал.
— До или после?
— Я не спрашивал.
— Ну, я тоже не собираюсь спрашивать.
— Подозреваю, что до.
— К чему ты клонишь, Декстер?
— Загляни в газету, она где-то за тобой.
Молох, сидящий в полумраке фургона, пошарил среди коробок и тряпок и наконец обнаружил номер «Пост Реджистер». Статья на первой странице освещала подробности обнаружения четырех трупов в доме на юге Бротона.
Четырех трупов и двух голов, мужской и женской. Они лежали в холодильнике.
— По телевизору крутят то же самое. Я думаю, Уиллард обосновался в этом доме на некоторое время. Готов поставить последний цент, что кто-нибудь видел его, и скоро его рожа будет в газетах рядом с твоей. У нас могут быть проблемы.
Декстер услышал, как Молох разочарованно вздохнул в темноте фургона.
— Ты хочешь сказать, что он нам обуза?
— Именно так.
— Значит, я тоже обуза.
Декстер обернулся к нему.
— Мы здесь из-за тебя, а не из-за Уилларда.
Только через несколько минут Молох вновь подал голос из-за спины Декстера:
— Не спускай с него глаз, но пока ничего не предпринимай.
«Ха, — подумал Декстер, — да я не спускал с него глаз с тех самых пор, как впервые встретил»...
Повелл дремал, а Брон и Уиллард, сидящие в кузове, не разговаривали. Брон ничего против этого не имел. В отличие от Декстера, рыжеволосый не испытывал к парню явной антипатии. Он просто считал его очередным психопатом Молоха, но это не значит, что ему хотелось без особой необходимости заводить с ним беседу. Из пятерых людей, которые вместе с Молохом направлялись на север, Брон был наиболее нормальным. Конечно, и он был убийцей, но, как и Шеферд, не прибегал к насилию, когда того не требовали обстоятельства, и с большим энтузиазмом принял новость, что ему предстоит лишь следить за дорогой во время налета на машину детективов. Брон зарабатывал деньги, он был хорошим исполнителем, шестеренкой, без которой весь механизм не смог бы функционировать. Он оставался хладнокровным даже в крайних случаях. Каждой команде нужен свой Брон.
Брону же были нужны только наличные. Он понимал, что в ходе дела могут пострадать люди, но это его не касалось. Этим собирался заняться Молох. Брон бы с радостью ушел прочь с деньгами в кармане, не причинив никому вреда, но Леони, Декстеру, Уилларду и всем остальным нужно было нечто большее: им хотелось повеселиться. Он посмотрел на Уилларда, но парень, казалось, витал в облаках, не спуская глаз с тянущейся впереди дороги. Брон не считал повисшую тишину неловким молчанием, его все устраивало. Его устраивал Уиллард.
Но, тем не менее, он опустил руку на рукоятку ножа, закрепленного на поясе, и почувствовал себя как-то уверенней.
Конечно, к Уилларду у него претензий не было, но это не значит, что он ему доверял.
Брон был умнее любого из них.
Уиллард смотрел прямо перед собой на дорожное покрытие и думал о женщине. Она долго не могла остановиться и прекратить кричать, после того как умер мужчина. Она попыталась завести машину, и ей это почти удалось, но Уиллард успел разбить окно лезвием мачете. Когда он оторвал ее пальцы от ключа и вытащил его из замка зажигания, ее взгляд потускнел. Это была смерть надежды, и, хоть женщина и начала умолять его, в глубине души она понимала, что все кончено.
Уиллард шикнул на нее.
— Я не трону тебя, — заверил он. — Обещаю. Только успокойся. Я ничего тебе не сделаю.
Женщина плакала, сопли и слезы стекали у нее с подбородка. Она несвязно о чем-то его просила. Тогда Уиллард показал ей мачете и отбросил его в сторону.
— Успокойся, — сказал он. — Видишь, бояться нечего.
И ей захотелось поверить ему. Она так хотела поверить ему так сильно, что позволила себе сделать это, и она разрешила ему взять ее за руку и помочь выйти из машины. Он не позволил ей смотреть на то, что осталось от мужчины.
— Не надо туда смотреть, — сказал он и повел ее к дому, но при виде темного дверного проема и темноты, лежащей за ним, она вновь перепугалась, бросилась бежать, и Уилларду пришлось остановить ее, схватив за ноги. Он позволил женщине вволю накричаться, пока за ноги же волочил ее внутрь, а она ломала ногти, цепляясь за землю. Ее никому не суждено было услышать. Уиллард бросил страстный взгляд на мачете, лежащее в траве. Его любимое. Но ничего, он всегда успеет вернуться и подобрать его.
В доме у него было достаточно других «игрушек».
Шеферд первым заметил машину из пиццерии. На крыше «сатурна» был прикреплен большой пластиковый кусок пиццы, похожий на акулий плавник. Шеферд надеялся, что парнишке давали достаточно чаевых, потому что его работу нельзя было назвать приличной. Он завел фургон и подъехал к мальчишке-разносчику, когда тот доставал коробки из герметичного мешка, лежащего на заднем сидении. Он услышал, как открылась задняя дверь фургона и натянул на лицо маску. Через несколько секунд появился Тэлл, тоже в маске, и затолкал парня в фургон, угрожая ему пистолетом. Больше на стоянке у мотеля никого не было.
— Слушай, мужик, — сказал парень, — у меня с собой меньше десяти долларов мелочью.
— Снимай куртку, — сказал Тэлл.
Парень сделал, как ему сказали. Шеферд перегнулся через переднее сиденье фургона и ткнул парня пистолетом в плечо.
— Сиди тихо. Мой друг отнесет за тебя пиццу. Потом мы отсюда уедем. Высадим тебя по дороге. Уйдешь ли ты на своих двоих или останешься лежать там бездыханным телом, зависит от тебя. Усек?
Парень кивнул.
— Ты учишься в колледже? — спросил Шеферд.
Парень снова кивнул.
— Оно и видно. Ты сообразительный.
Дверь фургона захлопнулась, и они остались вдвоем. Тэлл, теперь одетый в куртку с логотипом «Райской Пиццы», поднялся по лестнице на второй этаж мотеля и постучал в дверь. Он стянул свою маску и подождал.
— Кто там? — спросил мужской голос.
— Пицца, — ответил Тэлл.
Он увидел, что занавеска на окне подернулась, и появилось лицо. Потом дверь открылась. К нему вышел мужчина в белой рубашке и красном галстуке. За его спиной стоял другой, с лысеющей головой и пивным животиком.
— Сколько мы вам должны? — спросил следователь окружной прокуратуры, а Тэлл сунул руку в сумку.
— Для мистера Версо, — сказал Тэлл. — За счет заведения.
Выстрел разорвал бумажный пакет, и следователя отбросило назад. Второй выстрел Тэлла уложил его на кровать. Версо попытался добежать до туалета, но Тэлл выстрелил ему в спину прежде, чем тому удалось скрыться. Затем он подошел к нему и сделал два контрольных выстрела в голову. Потом таким же образом подстраховался, украсив дырой череп следователя, распластавшегося на кровати, покинул номер и быстро вернулся назад, к фургону. Шеферд завел мотор, как только Тэлл подошел к двери.