— О черт! — взвыл он. Его взгляд метнулся к полуприкрытой двери в спальню. Он видел на стене тень Дженны, пытающейся одеться. Молох разглядывал его с изумлением.
— Тебя беспокоит, что когда она вернется с работы, то обнаружит один из твоих мелких грешков на стороне? Ответь мне, Билл. Я хочу услышать твой голос. Это невежливо — просто кивать. Если ты кивнешь мне еще раз или заставишь меня ждать ответа дольше двух секунд, и я сейчас же велю Уилларду разбить тебе кое-что, что у тебя имеется только в одном экземпляре.
— Да, — прохрипел Билл. — Меня беспокоит, что она узнает об этом.
— Для человека, который обладает более развитым воображением, чем ты, сейчас было бы совершенно очевидно, что у тебя есть гораздо более серьезные проблемы, чем та, что твоя жена узнает о любовнице. Ты удивительный человек, Билл, если в силах закрыть глаза на все и не замечать очевидного. Итак, где моя семья?
— Я говорил тебе, что она не общалась с нами, со мной, по крайней мере.
— О, мы добились некоторого прогресса. Если она не поддерживала отношений с тобой — и я должен честно тебе признаться, Билл, я бы предпочел тоже никогда не знать тебя, так что мне понятна ее точка зрения, — то, стало быть, она могла общаться со своей сестрой, верно?
— Да.
— Ну, ты и кусок дерьма, Билл, если даже твоя собственная жена не сообщила тебе, где находится ее сестра.
— Она ничего мне не рассказывает.
— Но ты же должен знать, каким образом они общаются?
— По телефону, наверно.
— А где ваша телефонная книжка?
— В шкафчике возле телевизора. Там такая папка. Но она никогда не пользуется домашним телефоном. Я следил.
— А она получает почту?
— Да.
— И где она ее держит?
— В запертом ящике внизу своей прикроватной тумбочки.
Молох кивнул Уилларду, и тот направился в спальню, чтобы отыскать шкатулку.
Как только он вышел из комнаты, огни фар осветили коридор, пробежали по их лицам и бросили длинные тени через всю комнату. Леони прижала пистолет к зубам Билла, заставив его открыть рот, затем просунула туда дуло.
— Пососи это, — прошептала она. — Если я увижу, что твои губы выпустили дуло, спущу курок.
Из спальни раздался звук резкого движения: Дженна попыталась подскочить к окну и подать сигнал тревоги, так предположил Молох. Уиллард оказался намного проворнее ее, и движение прекратилось. Молох услышал, как захлопывается дверца машины; на крыльце раздаются шаги; звук ключа, который вставляют в замок; открывается дверь, захлопывается; входит женщина.
Она вошла в гостиную. Сестра жены выглядела старше, чем он помнил ее, да и немудрено, ведь прошло больше четырех лет с тех пор, как они виделись в последний раз. За это время Молоха предали: жена и сын сбежали, растворились на просторах Америки, придумали для себя новую жизнь. Даже тогда, когда Молох был за решеткой, они помнили о нем и опасались его мести.
У Патриции были длинные пышные волосы, как у ее младшей сестры, но в них блестела седина. Она была не так хороша и всегда выглядела какой-то потертой, блеклой, и, возможно, именно поэтому она вышла замуж за такого козла, как Билл. Молоха, которому, в общем-то, было все равно, интересовало, почему она осталась с ним. Возможно, ей нужен был кто-то, пусть не очень надежный, но лишь бы рядом.
Патриция заметила своего мужа, скорчившегося на полу с пистолетом, который незнакомая женщина направила ему прямо в рот; Декстера, который все еще не заправил рубашку в штаны; Брона, державшего в руках открытую телефонную книжку.
И Молоха, который улыбался ей, сидя в кресле.
— Привет, милая, — сказал он, — я дома.
И Будущее умерло в ее глазах.
Было тихо. Даже Билл перестал хныкать и теперь просто качал поврежденную руку, прижав ее к груди, и разглядывая свою жену. Она стояла перед Молохом с опущенной вниз головой. Ее левая щека была красной от первой пощечины, а верхняя губа закушена.
— Взгляни на меня, — сказал он.
Она не шевельнулась, и он снова ударил ее. Это был легкий шлепок, но звук от него был такой, как если бы он швырнул ее через всю комнату. Она почувствовала, как из глаз покатились слезы, и возненавидела себя за то, что проявила слабость перед ним.
— Я оставлю тебя в живых, — сказал Молох. — Если ты поможешь мне, я оставлю жить и тебя и Билла. Кто-нибудь останется здесь с вами, чтобы убедиться, что вы не наделаете глупостей, но вам будет позволено жить. Я не хочу убивать ее. Я только хочу получить мои деньги. Мне даже не нужен мальчишка. Ты понимаешь?
Уголки ее рта опустились, когда она попыталась сдержаться, чтобы не зарыдать в голос. Патриция смотрела на своего мужа. Ей хотелось, чтобы он стоял рядом с ней, чтобы он был сильным ради нее, сильнее, чем был когда-нибудь. Она хотела, чтобы он поборолся с Молохом, чтобы он сопротивлялся женщине с пистолетом, чтобы пошел за нее на смерть. Но он и раньше-то не проявлял отваги. Он всегда подводил ее, и она была уверена, что даже теперь, когда он был ей особенно нужен, он снова предаст ее.
Молох это тоже знал. Он наблюдал за тем, что происходит между ними, и учел это. Здесь должно быть что-то, чем он сможет воспользоваться, если только...
Уиллард вышел из спальни. На его руках и рубашке была кровь. Красная полоса пересекала его лицо, разделяя его пополам. Глаза постепенно оживали. Он был похож на человека, которому не дали досмотреть сон. Сон, в котором он разорвал на части женщину, имя которой едва ли успел узнать, и лицо которой не запомнит.
Билл выкрикнул имя погибшей в спальне женщины, и его жена, наконец, узнала все, что она давно подозревала и что оказалось правдой.
— Нет, Билл, — это все, что она произнесла.
Но потом что-то произошло. Они взглянули друг на друга, и был какой-то момент полного взаимопонимания между этой преданной женщиной и ее жалким мужем, чьи слабости и привели этих головорезов к дверям их дома.
— Прости меня, — сказал он. — Прости меня за все. Не говори им ничего.
Билл улыбнулся, и хотя в его улыбке сквозили признаки помешательства, это было по-своему очень необычной вещью, как цветок на безжизненной земле. И, несмотря на боль и страх, жена смогла найти в себе силы улыбнуться ему в ответ с такой любовью и теплотой, которых, как ей казалось, она никогда уже не почувствует к нему. Вот-вот у них отнимут все, или им оставят совсем немного, но в этот последний миг они, наконец, будут вместе.
Она обернулась и посмотрела Молоху прямо в глаза:
— Как я смогу жить дальше, если продам своих сестру и племянника тебе?
Плечи Молоха опустились.
— Декстер, — сказал он, — заставь ее рассказать нам все, что ей известно.
Лицо Декстера просияло. Он направился через комнату, и на секунду Леони бросила на него взгляд. Билл воспользовался этим. Он ударил ее локтем здоровой руки и попал Леони прямо под глаз. Она качнулась назад, и он схватил пистолет, ударив Леони еще раз. Пистолет освободился.
Напротив него Брон схватился за пистолет. Уиллард все еще выглядел оглушенным, но попытался вытащить из-за ремня свой ствол. Пистолет в руке Билла двигался, отыскивая Молоха, а тот сгреб в объятия Патрицию и прикрылся ею, как щитом.
Краем глаза Билл заметил оружие в руках двух мужчин, Уилларда, приросшего к полу, Леони, встающую на колени, все еще дрожащие от удара, услышал голоса, которые что-то кричали ему.
Он взглянул на свою жену, и снова на его лице появилась эта безумная улыбка. Билл любил ее.
Он выстрелил, и рана открылась на груди его жены. Теперь вокруг было очень шумно.
А потом настала тишина.
Они ничего не сказали. Билл лежал у стены мертвый. Шеферд и Тэлл подошли к дверям, привлеченные шумом. Патриция Гэддис все еще была жива. Молох наклонился над ней.
— Скажи мне, — требовал он. — Скажи мне.
Он коснулся пальцем раны на ее груди, и она задергалась, как рыба на крючке.
— Скажи мне, и я прекращу твои мучения.
Она плюнула в него кровью и задрожала. Он вцепился в ее плечо, когда она впала в агонию.
— Я найду ее, — заклинал он. — Я найду их обоих.
Но она уже умерла.
Молох встал, подошел к Уилларду и с силой ударил его по лицу. Тот отшатнулся назад, а Молох вновь ударил его так, что парень упал на колени.