— Куда ты идешь? — снова спрашивал он жалобным голосом, которым говорил всегда, когда чувствовал, что мир несправедлив к нему.
— Я уже сказала: иду поужинать.
— С Джо?
— Да.
— Мне не нравится Джо.
— Не говори так, Дэнни. Ты знаешь, что это неправда.
— Правда. Я его ненавижу. Он убил птицу.
— Мы уже обсуждали это, Дэнни. Ему пришлось ее убить. Она была ранена. Умирала. Ей было нестерпимо больно, и самое лучшее, что Джо мог сделать для нее, — это прекратить ее мучения.
Она отдала сыну чайку, которую Дюпре вырезал для него. Мальчик какое-то время рассматривал ее, а потом отшвырнул в сторону. Позже, когда Мэриэнн решила поднять ее с пола, оказалось, что чайка исчезла, но она заметила ее в шкафу Дэнни до того, как они вышли из дома. Ее сын был непростым малышом.
Машина подпрыгнула на кочке, фары заметались по придорожным деревьям. Ей было интересно, сумеет ли она привести в порядок то, что беспокоило ее с начала вечера, или же она должна оставить решение этого вопроса до утра.
Мэриэнн вышла из машины, чтобы долить немного воды в радиатор, и ее внимание привлекло место, где Джо похоронил чайку. Камень, который отмечал захоронение, был отодвинут, а земля разрыта, так что там зияла яма. Птицы не было, но она нашла кровь и кое-какие останки, раскиданные вокруг. Должно быть, какое-то животное выкопало птицу из земли, предположила она. Но в обед у Дэнни под ногтями были следы земли, а на вопрос, где он испачкал руки, мальчик просто не ответил.
Мэриэнн решила оставить все так, как есть. Она хотела получить удовольствие от вечера и не желала ссориться с сыном прямо сейчас.
— А Ричи будет у Бонни? — спросил он на прощанье.
— Конечно, — ответила Мэриэнн. Умственное развитие Ричи было не намного выше, чем у Дэнни, и мальчику очень нравилось, что взрослый мужчина слушается его. Это не так уж часто случалось с Дэнни, которому было трудно завести друзей и освоиться в школе.
Она повернула налево, к въезду во двор Бонни, и заглушила мотор. Дэнни отстегнул ремень безопасности и подождал, пока мама обойдет машину и откроет дверцу. На них упал сноп света, когда Бонни появилась на ступеньках крыльца. Ее волосы разметались по плечам, в руке она держала дымящуюся сигарету. Бонни Клайссен сильно досталось от жизни: сначала муж избивал ее, а затем сбежал с учительницей танцев, таким образом возложив на нее заботы о сыне, который всегда был и будет в полной зависимости от нее. В ее жизни были и другие мужчины, но все они в лучшем случае не подходили ей. А в худшем оказывались никчемными. Иногда Мэриэнн думала, что Бонни живет так, словно получает деньги за пролитые слезы. А три дня назад произошел несчастный случай, при котором погиб ее племянник Уэйн Кейди. Мэриэнн была на похоронах вместе со многими другими островитянами, видела, как гроб медленно опускается в могилу на маленьком кладбище около баптистской церкви. Сестра Бонни настолько помешалась от горя, что, когда настал момент бросить горсть земли, она упала на колени и зарылась лицом в могильную землю, словно тем самым могла проникнуть сквозь ее толщу, как сквозь толщу миров, чтобы обнять своего умершего мальчика.
В тот день Бонни старалась как могла поддержать сестру, но ей надо было быть сильной всегда: очень трудно поднимать калеку-сына в одиночку, зная, что он никогда не станет тебе опорой в старости — наоборот, всегда будет нуждаться в опеке. Большая часть фондов государственной программы поддержки психического здоровья, призванной помогать таким родителям, традиционно расходовалась на то, чтобы помещать душевнобольных детей в психиатрические клиники или специальные изоляторы, но Бонни отказалась от этого с самого начала. Через некоторое время государство стало выделять средства на содержание больных на дому, но сокращение фондов и высокая стоимость командировок его сотрудников на остров на регулярной основе привели к тому, что спустя несколько месяцев эти дотации прекратились. Мэриэнн неожиданно почувствовала прилив благодарности судьбе за то, что Дэнни не настолько зависим от нее и что в некотором отдаленном будущем она сама сможет обратиться к нему за поддержкой.
Бонни с самого начала очень хорошо отнеслась к ней, и Мэриэнн платила ей той же монетой настолько, насколько могла, забирая Ричи на вечер к себе, чтобы дать отдохнуть измученной заботами женщине, или отвозя его в кино вместе с Дэнни по выходным. Она никогда не обсуждала с Бонни свое прошлое, но знала, что эта женщина догадывается о многом, о чем никогда не скажет никому. Бонни слишком часто становилась жертвой дурных мужчин, чтобы с первого взгляда не угадать в своей новой знакомой такую же жертву мужского насилия.
— Спасибо тебе, — сказала Мэриэнн, держа руку на плече Дэнни.
— Никаких проблем, дорогая. Как дела, Дэнни?
— О'кей, — промямлил Дэнни.
— И только-то? Ну, хорошо, мы посмотрим, что можно сделать с твоим настроением. В доме тебя ждут поп-корн и газировка, а у Ричи есть несколько новых компьютерных игр, которые, я подозреваю, он до смерти хочет тебе показать. Ну, и как тебе такая перспектива?
— О'кей, — все так же монотонно повторил Дэнни, качнув головой.
Мэриэнн закатила глаза, а Бонни похлопала ее по плечу в знак сочувствия.
— Если не задержусь, то подъеду, чтобы забрать его. А если... Тогда сделаю это рано утром.
— Не беспокойся, дорогая. Хорошенько отдохни и развлекись!
Мэриэнн поцеловала Дэнни в щеку, обняла его и велела вести себя хорошо, потом пошла обратно к своей машине. Она помахала рукой на прощание, но Дэнни уже спешил в дом, и его мысли о ней, о том, как он сердит на нее, вскоре были забыты, потому что впереди его ждали новые игры.
Выехав на основную дорогу, она прибавила скорость и вскоре уже мчалась по Айленд-авеню. Мэриэнн припарковала машину напротив «Вкуснятины», откуда доносились звуки блюза, и глянула в зеркало, оценивая свой макияж. Она еще раз провела по губам помадой, распушила волосы и вздохнула. Ей тридцать два, и она идет на свое первое за много лет свидание.
С великаном.
Джо Дюпре ждал ее за столиком с кружкой пива. Он устроился в самой глубине зала, немного повернувшись боком, чтобы ноги не торчали в проход. И снова ее, как молния, пронзила мысль о том, насколько неуютно он должен чувствовать себя в любом месте.
Мало что подойдет ему. Все вещи оказываются ему слишком малы, слишком узки, слишком коротки. Он проводит жизнь, постоянно испытывая ощущение стесненности. Даже остров не достаточно велик для того, чтобы носить такого великана. Он должен жить на открытых пространствах, где-то в Монтане, где он сможет почувствовать себя карликом перед величием природы.
Джо поднялся, едва увидев, что она вошла в зал, и столик качнулся, потому что полицейский задел его бедром. Он наклонился, чтобы успеть поймать стеклянный стакан; вода расплескалась по столу, и одинокая красная роза в вазе в центре стола уронила лепесток ему на руку. Ресторан был полупустым, в основном там сидели местные, хотя она заметила и молодую парочку, которая тайком бросала взгляды на большого мужчину. Посетители. Как смешно, что, проведя здесь всего год, она оценивала гостей с материка как чужаков.
— Привет, — сказал он. — Я уже начал беспокоиться.
— Дэнни капризничал. Ему все еще не нравится, когда я ухожу куда-нибудь без него. Если бы он победил, то теперь сидел бы здесь и требовал себе жареной картошки и минералки.
— В этом нет ничего плохого.
Она вопросительно подняла бровь:
— Хочешь, чтобы я вернулась назад и привезла его с собой?
Джо поднял вверх руки, как бы защищаясь от нападения:
— Нет, ты права.
Он покраснел, быстро обдумал, не надо ли объяснить, что он имеет в виду, но потом решил, что это только поставит его еще в более неловкое положение.
На самом деле прошло уже очень много времени с тех пор, как Джо Дюпре последний раз находился в общественном месте с женщиной, и он полагал, что его опыт в этой области, довольно ограниченный, а если уж говорить начистоту, совсем заржавел. Женщины время от времени заигрывали с ним; обычно Джо Дюпре становился объектом женского внимания, когда, покидая остров, заходил в бары в Старом порту. Обычно он пил в городских барах до часу или двух ночи, потом звонил Торсону и просил паромщика заехать, чтобы прихватить его. Тот обычно не возражал: он все равно привык мало спать. В редком случае, когда Торсон не мог за ним приплыть, Дюпре нанимал водное такси или снимал небольшой номер на одного человека в дешевом отеле, где мог выспаться, сбросив матрас на пол и подложив себе под ноги подушки.