Выбрать главу

— А зачем мы бежали? — спросил Фэйри, вытирая пот, заливающий глаза.

— В смысле?..

— В гнутом коромысле, — выдохнул здоровяк, — конный с дороги разве что в трактир пешком ходит. И поссать, и то не всегда. Зачастую прям с седла слабятся. Я видел.

— А ведь точно… — Суи перевернулся на бок, кое-как поднялся. — Друг Фэйри, твоими устами говорит, если не сам Пантократор, то кто-то очень похожий.

— Да я и сам не дурак, — неожиданно обиделся белобрысый.

— Продолжай, Топор, — попросил Анри, — а то я все равно, ничего не понимаю, хули, вы тут трете!

— Во-первых, — загнул мизинец Суи, — нет никакой уверенности, что те всадники — погоня. Может, к бабам едут.

— К дамам, — поправил Быстрый.

— Как разденешь, вся дамость и кончается. Снимают ледьскую шляпу и реверансируют.

— Вот теперь я не понял, что ты такое сказал, — удивился Анри, — я таких слов даже от священника не слышал.

— От священника бы и не услышал, — усмехнулся Бертран. Сам-то он подслушал столь красивую фразу в одном из борделей Таилиса. Смысла не понял, но запомнил накрепко. — А во-вторых, — Суи загнул большой палец, — Фэйри совершенно прав. Мы могли просто лечь в траве, и дождаться, пока подозрительные рыцарюги-пидорюги проедут мимо. Не думаю, что они проверяют каждый подозрительный куст у дороги — тут же вляпаться во всякое — легче легкого!

Три оставшихся пальца на ладони торчали криво и нелепо. Прям как южане и примкнувший к ним северянин.

— Если рыцари к дамам едут, то они не совсем пидорюги, — поправил Бертрана белобрысый стенолаз, — даже совсем не пидорюги.

— Так они в плохом смысле! — к Суи на выручку нежданно пришел Анри. — Тот, на которого мы ведро удачно уронили, тоже, может быть, к дамам шел. А все равно — пидорюга, раз нам от него неприятности вышли и ни малейшей пользы.

— Не мы, а ты.

— Что «ты»?

— Ведро уронил ты один. Я только рядом стоял. Меня, если разобраться, никто и не видел.

Анри аж подпрыгнул от переполняющей злости на тугоумного напарника. Но ругаться не стал. Попыхтел немного и сдулся. Наверное, признав правоту товарища. Или решил выбрать слова пообиднее. Чтобы тот сам убежал и повесился от стыда на воротах.

Фэйри, не дождавшись, тоже поднялся. Потоптался по обочине, что-то выглядывая. Шагнул в невысокие придорожные кусты.

— Ты куда⁈

— Дай поссать человеку, — одернул Быстрого Суи, — успеешь еще наораться вдоволь.

Анри молча прожег взглядом дюжину дыр в широкой спине негодяя, но снова промолчал. Плюхнулся на землю.

— Эй, товарищество! — раздался вдруг крик Фэйри. — А я тут тропу нашел! За шиповниками! Набитая!

Глава 14

Сквозь тьму

Про то, что тропа набитая, Фэйри по своей врожденной южной болтливости, преувеличил. Точнее, не договорил о некоторых мелочах, на его неопытный в лесных делах взгляд, совершенно неважных. За кажущейся непробиваемой непролазностью колючей стены действительно скрывалась — только наклонись! — хорошая такая тропка. По которой, действительно, ходили много и часто. Когда-то. И перестали ходить довольно давно — то ли пару лет назад, то ли года три. И трава повылезала, и подлый шиповник распустил молодые, а оттого вдвойне хищные побеги с изогнутыми шипами. Кто-то из стариков — не вспомнить кто, как ни пытайся — говорил, что на родине шиповник звали шипшовником — именно из-за шипов. Сейчас, они, то есть шипы, как опять же старики говорили, испортились, нету в них настоящей крепости духа, стойкости и былой цеплючести — мол, не одежду драли, а сразу мясо с костей сдергивали. Выродились! Прямо как нынешняя поганая молодежь, с которой двойное сходство — так и хочет куда-нибудь что-то всунуть.

Вообще, старики в Суре были болтливыми. Часто рассказывали из старого. Правда, все больше сказки и дурости — старики, что с них взять! Вот, кто поверит, что в шиповнике может жить медведь? Да не простой, а раза в два больше обычных, с серебряной шерстью и умный, как три монаха?.. В таких зарослях разве что мыши обитают, да неуловимые ласки с хорьками — когда нет рядом лошадиной головы, чтобы в череп пробраться!

Наверное, с каждым годом, содержимое седой головы становится все жиже и жиже, пока не превращается в воду…

Бертран на всякий случай поковырялся в ухе пальцем. Придирчиво его осмотрел, лизнул для верности. Нет, никакой воды, одна ушная сера да грязь.

— Пойдем, глянем?

Анри, казалось, сейчас начнет рыть землю, как горячий жеребец. Только у коня — твердое копыто, а у стенолаза-неудачника — тряпки, намотанные на ноги. Сапоги, по его словам, остались на той самой роковой крыше. С одной стороны, по поводу потери хотелось позлорадствовать — люди злы, не доработал ту мягкую глину Пантократор, пожалел жара своего сердца. С другой — у Суи-то, обувку и вовсе сперли. Притом, ровно в то же время, как палец рубили. Криминальмаэстры, чтобы они все передохли! И ведь даже портянки спиздили, не побрезговали. Которые Бертран надеялся проносить хотя бы пару недель, пока совсем не сгниют.

— А почему бы и не глянуть? — протянул Бертран, прикидывая, что к чему. Тропа заброшенная, но широкая. Стало быть, на втором ее конце может быть что угодно. Били тропу люди — звери не заламывают ветки так высоко. А человек бережет глаза и рожу, но нисколько не бережет деревья. Нету на него серебряного медведя с пергаментом в клыках! Или в зубах, если он умнее трех монахов?.. — Вдруг что полезное найдем.

— А пока мы глянем, что там по той трое, те рыцепидоры уедут, — подвел черту Фэйри, — хоть вы все и говорите, что все хорошо, и они по бабам, но лучше в сторонке посидеть. А вдруг не по бабам?

Суи и Анри переглянулись, удивленные внезапной многословностью товарища. Пожали плечами — время нынче сложное, бывает всякое, в том числе, и небывалое!

Быстрый вытащил ножик — небольшой складешок с щербленным лезвием. У несчастного Суи и то побольше имелся, пока не прошлись по запазухам опытные руки…

Фэйри, не задумываясь, подобрал сук покрепче и подлиннее. Наверное, расти поблизости молодое деревце, выдрал бы с корнями. Потомок вильдманов, чтоб его! Или бабушка ночной порой бегала к медведям.

Бертран же, не спеша, распутал горловину мешка и вынул на свет топор. И не поленился смотать с него тряпки. Чтобы встречать опасность не только крепким обухом, но и ударом острого клина.

— Хороший у тебя топор, Топор! — вздохнул Анри, сравнив свое «оружие», которое рядом с настоящим, казалось еще более убогим.

— Ничего, когда мы с Бертом свалим с ног, ты им будешь поджилки резать, — успокоил Фэйри. — И глотки пилить. Вжик-вжик. Все в крови, ногами дрыгают, а помирать не хотят. Нож не ведро, уметь надо.

— Ненавижу я вас, — ответил, совершенно не успокоившийся Анри, — уйду я от вас, суки вы мрачные!

— Мы — веселые и озорные кобели, — победно оскалился Фэйри и потряс дубиной.

Бертран же ничего не сказал, а просто встал и пошел первым, держа топор одной рукой, а второй отводя ветви, перекрывающие путь. Забавно, но ощущение поддержки за спиной, пусть и весьма бестолковой, придавала немалой уверенности.

Интересно, что чувствуют настоящие рыцари, когда за ними топочет добрая сотня, закованных в крепкую сталь людей и коней?..

* * *

Идти пришлось долго, как бы не три-четыре ладони — солнце из-за зарослей было не разглядеть. Но чувствовалось, что не меньше. Шлось легко — тот, кто ходил этой тропой до любопытной троицы, старательно убрал крупный лесной мусор, прокопал канавки для редких ручьев, чтобы те не разливались липкими болотцами. Только в одном месте пришлось обходить по траве — пушистая елка очень уж неудачно завалилась. Но судя по блестящим каплям на сломе, чуть ли не вчера-позавчера — тут уж никто бы не уследил. Лезть сквозь нее — всему вымазаться в смоле и ободрать рожу о ветки. И потом еще иголки неделю находить во всевозможных местах, все больше неожиданных.

Бертран сначала шел без опаски — никакой зверь не сунется на трех мужчин! Зимой, когда голод сводит с ума, еще ладно, но не поздней зеленой весной. Но вскоре нога зацепилась за корень. Суи полетел в траву, чудом не распоров шею об острый сук, прячущийся в траве.