Глава 35
Ветер
Валю я знал с детства, и, кажется, влюбился в нее с самого первого дня, как увидел.
Наши матери дружили, и их семья была когда-то частым гостем в нашем доме, а наша — в их. Собственно, мы познакомились почти что в пеленках, а так как жили в соседних домах, то вместе пошли в один и тот же сад. Я уже тогда был ее лучшим другом, этаким глупым мальчишкой на побегушках, готовым выполнить любой ее каприз.
Но настоящую свою роль возле нее я осознал далеко не сразу. Нет. Для того, чтобы до меня дошла вся правда нашего общения, понадобились долгие годы. Возможно я страдал своего рода слепотой, но видеть очевидную действительность не хотел. Знал только, что мне повезло дружить с самой красивой девочкой на свете, самой доброй, самой отзывчивой и нежной.
И она всегда умело поддерживала во мне эту сказку. Вела себя так, будто именно я тот самый особенный парень в ее жизни. Единственный. И я окрыленно парил, решая всегда за нас двоих оба варианта контрольных работ. Сначала ее, а потом свой, ведь я не имел права ее подвести.
Отец разбогател не сразу, и в школе я был обычным парнем из самой обычной семьи.
А в пятом классе к нам перевели двоих новеньких из другой школы, братьев Авериных. Тогда у наших девочек и учениц параллельного класса возникла нездоровая одержимость парнем, с которым мы сдружились почти сразу же.
Ник очень легко заводил новые знакомства и, не прилагая усилий, оставлял после себя груды разбитых девчачьих сердец. Я даже завидовал ему немного. Его умению шутить и без труда оказываться душой компании. Но больше всего меня волновало другое.
Я казался жалким сам себе, но тогда меня испугала мысль: «а вдруг Ник увлечется моей Валей?». И вдруг она ответит ему? Что тогда делать мне?
Но страх оказался беспочвенным.
А в девятом классе, когда мы вышли на улицу после школьной дискотеки, Ник неожиданно попросил:
— Ты не мог бы не приводить с собой Ивлину, когда мы идем гулять с пацанами?
— Не брать с собой Валю? — удивился я. — Почему? — я был уверен, что парни всегда были рады, когда она приходила со мной. Многие и не раз пытались звать ее на свидания.
— Она вроде как твоя подруга детства, и вы типо дружите. Я это давно понял. Но мне она не нравится, Ветер. А ты никак не хочешь это понять. — без всяких сантиментов огорошил тогда меня мой лучший друг. — И общаться с ней вне школы я больше не хочу.
— Тебе не нравится Валя? — сказать, что я испытал шок, это не сказать ничего. Для меня она была ангелом, и по определению не могла не нравится.
Ник всегда держался с ней вежливо и несколько отстраненно, но я никогда не замечал его неприязни. Радовался отсутствию интереса, но, чтобы она не нравилась, не представлял.
— Нет. — угрюмо качнул головой Аверин.
— Но почему?
— Ты правда хочешь это услышать?
— Конечно! Может, вы поругались? — подозрения, терзавшие меня, стали пробираться наружу. — Может ты звал ее на свиданку, а она отказала?
Ник ухмыльнулся и покачал головой.
— Точно нет.
— Но тогда почему? Я хочу знать. Ты мой лучший друг, а он лучшая подруга.
— Тебе не понравится мой ответ, Дим. — он посмотрел на меня, как на обреченного, — Но раз ты настаиваешь, ладно, я скажу. Я уверен, что твоя Валя лживая и неискренняя сука, каких еще поискать. И терплю ее рядом с нами все это время только ради…
Тогда я первый раз в жизни кому-то врезал. И этим кем-то оказался мой лучший друг. Я не раздумывая дал ему в нос. В его идеальный нос, по которому сохли и сохнут девушки. Но вместо сдачи, Ник просто вытер выступившую кровь тыльной стороной ладони и усмехнулся:
— Чего-то подобного я и ожидал. Говорят, красивых и умных одновременно не бывает, но тогда я бы не существовал. — он шутил как ни в чем не бывало, тогда как я был ошарашен его откровением о Вале и собственным поступком. Мы стояли молча пару минут, пока он не сказал серьезнее, — Забирать свои слова обратно я не стану. У нас мужская дружба, и рвать ее из-за девчонки, тем более этой, я бы не стал. Но ты сам для себя решай. — и ушел.
Позднее в тот же вечер мне написала Валя, попросила зайти. Конечно, я сразу же помчался к ней. Она была чем-то расстроена, говорила, что девочка из параллельного класса, Острикова, полная дура, испортила ее платье, вылив на него сок.
— А ты где был? — обиженно дула губы Валя, придвигаясь ко мне на диване в своей комнате. — Я только собиралась позвать тебя на танец, но ты ушел куда-то с Ником.
Почувствовал себя идиотом. Она пять раз танцевала со Стасом Зубаревым, одним самоуверенным качком, который борьбой занимался. Если бы я знал, что следующий танец мой, не пошел бы с Ником — именно настолько наивно я размышлял тогда.
— Нам наскучила музыка и мы вышли. — соврал я.
— А-а-а, и что? Что делали? О чем говорили?
— А что? — удивился я интересу.
И Валя вдруг наклонилась ко мне и тихо попросила.
— Поцелуй меня, Дима.
У меня тут же все вылетело из головы. Единственное на чем я мог сконцентрироваться — это на ее губах. Ничего кроме них не имело значения. Ни разговор с Ником, ни дебильный Стас, только манящий Валин рот.
Мы долго целовались. Пока не вернулась с работы ее мать, и я окрыленный пошел к себе домой.
Думал, это означает новый этап наших отношений.
Мечтал и самозабвенно дрочил в душе.
Но как же сильно я ошибался.
Валя очень умело смогла до меня донести, что это был всего лишь импульс, и хоть мы и связаны теперь навечно, но афишировать наши отношения, конечно же, никому не стоит.
А разве смел я сомневаться в ее словах?
С Ником мы не разговаривали неделю, а потом как-то слово за слово, и снова стали общаться. Я подумал, что он имеет право недолюбливать кого бы то ни было и винить его за это по меньшей мере глупо.
Валю на наши мужские прогулки я больше не звал. Она делала вид, будто не злилась, но долгое время не приходила к нам в гости, и меня к себе не звала.
Даже отсела на какое-то время от меня в школе.
Время ее игнора было для меня мучительным, я будто был зависим. Не мог нормально спать, есть. Готов был умолять ее вернуться.
Я писал ей сообщения, пытался поговорить, пытался привлечь внимание — под молчаливое неодобрение Ника, но мне было плевать.
— Она сама к тебе прискочет. — как-то саркастично сказал он мне. — За пару дней до контрольной по физике.
И оказался прав. Через некоторое время она пришла ко мне ласковой кошечкой. Я тут же растаял, как убогий идиот.
Только кое-что все же изменилось. Она стала часто огрызаться на Ника и нередко пыталась сделать из него посмешище. А он будто не замечал ее выпадов, либо игнорировал, либо отвечал в вежливой манере шутливого пофигиста.
Кроме одного случая.
Это произошло в десятом классе. Она высмеяла не его самого, а Тоху.
Валя могла быть по-настоящему жестокой, когда хотела этого, но я не желал этого замечать.
Тоха, в отличие от своего старшего брата, никогда не владел высшим искусством словесного убийства. Он тогда озадаченно и растерянно застыл. Он и сам подкатывал пару раз к Вале и не знал, как себя вести.
Я видел, как он дернулся, и помню, как дружным хором заржал весь класс.
Холодный голос Ника несколько остудил окружающее веселье.
— Ты можешь смеяться надо мной, — спокойно произнес Аверин, — Но смеяться над моим братом я тебе не позволю. Извинись перед Тохой.
Валя рассмеялась и послала Ника.
А вот он ее не послал, даже не высказал ни одного матерного слова. Он поступил хуже. Старший Аверин невозмутимо высмеял ту, которая считалась негласной королевой школы. На долгую минуту воцарилась гробовая тишина, никто и никогда не смел так говорить о Вале. Одноклассники нервно переглядывались, а потом кто-то несдержанно хрюкнул.
Девушка, которую я любил всем сердцем, побледнела, гневно послала моего лучшего друга на три буквы и выбежала из кабинета, а я выбежал за ней.