— Милка, извини нас на секунду, — мило улыбается он мне.
Затем кладет руку на талию Лусине, прижимает ее к себе, придвигает свое идеально серьезное лицо к ее вспыхнувшим щекам и, наведя на них двоих камеру, начинает делать селфи. Она не сопротивляется, принимает его действия, как должное, несмотря на то что, я ощущаю, как сильно она напряжена и с каким испугом бросает порой взгляды мне за спину. Но, несмотря на весь ее страх, Лус ни на миллиметр не отодвигается от Аверина.
— Ты не улыбаешься, принцесса. Так не пойдет. — холодно произносит Ник.
Я даже не знала, что он тоже так умеет. Думала, функция полного обморожения подвластна только моему парню. А, оказывается, вот оно как.
Их лица одновременно поворачиваются друг к другу. И в эту минуту мне отчаянно хочется провалиться обратно на первый этаж. Желательно, чтобы все произошло бесшумно.
Я видела поедающие друг друга парочки, меня преследовали извращенцы в метро, но ни от кого не искрило так сильно, как от этих двоих. Они просто смотрят друг в другу глаза, а я не знаю куда деть свои собственные глаза. У меня ощущения, будто я смотрю кино для взрослых, но еще не доросла до него. Если бы не мое дурацкое появление, они бы сейчас точно целовались. И мне ужасно неловко перед ними.
Извините, ребят, я не хотела мешать.
— Мне уже пора, — а это я уже произношу вслух, очень тихо, и пытаюсь сделать шаг назад, но Ник резко отстраняется от своей жертвы, возвращает ей телефон и обращается ко мне.
— Это мне пора. — с теплом и знакомым мне озорством говорит он. — А вы поболтайте. — еще один взгляд на ту, что застыла возле картины. — Теперь у тебя больше наших фотографий, Лус.
Уходит он быстро. И я понятия не имею, что говорить, потому что Лусине с такой тоской смотрит ему вслед.
— Не хочешь пойти за ним? — предлагаю то, что кажется мне самой здравой мыслью.
— Я… — начинает она, но тут появляются две ее подружки.
— Лус, куда ты делась? Мы тебя потеряли. — смеются девушки, и она блекло отвечает им что-то в ответ, а потом незаметно качает мне головой.
Глава 38
— Мил, я влюбилась, — взволнованно шепчет сестра, нагло забираясь на мою кровать и отжимая одеяло.
— В который раз? — не открывая глаз, зеваю я. — Ты хоть записывай, чтобы не сбиться со счета
— Нет, в этот раз это серьезно. — деловито настаивает мелочь.
— Ну и хорошо. Женитесь, я даю благословение. — молчит. В принципе мне этого и надо, но раз молчит, значит, дуется. Хочет, чтобы я у неё детали уточняла
— И какой он, красивый?
— Умопомрачительный! — сразу же искрит Янка. — Он точное воплощение Ларалиэля! — Значит блондин, заключаю я. И это не новость. Все ее влюблённости обязаны иметь светлый оттенок волос или пусть перекрашиваются, если смеют на что-то надеяться.
— Класс. — Знаю, она хочет более бурной реакции, но сон давит на меня бетонной стеной грёз, и соображать крайне сложно.
— Только мне надо срочно вырасти. Мила, — трясёт меня за руку. — Ты меня слушаешь?
— Зачем тебе срочно расти? Погоди немного, может ЕГЭ отменят.
— Так он взрослый! Вдруг его кто-то раньше меня заберёт? — отношение моей сестры к мужской половине человечества порой вызывает у меня добрую зависть. В ее мире, понравился кто из мальчиков, бери. И пусть он только рыпнется или попробует сопротивляться.
— Он как дядя Володя? — еле шевеля губами, спрашиваю я, пока сестра гладит меня по голове. Не обольщайтесь, это не проявление нежности. Она волнуется, как бы я не заснула, не обсудив с ней важную тему.
— Нет. Мне уже давно такие старые не нравятся. — а полгода назад уверяла, что вырастет и заберёт у тёти Маши папиного друга. Я бы на месте тёти Маши озадачилась бы немедленным переездом и сменила бы город. А желательно — страну.
— Он, наверное, как ты, Мил, — неуверенно проговаривает сестра, — Но постарше. Все равно, конечно, староват.
— Эй! — один глаз всё же негодующе открываю. — Он молод и прекрасен, — должна я в конце концов поддержать участника своей возрастной группы. Держись чувак, я с тобой.
— Мил, а давай ты его себе заберёшь?
— Спасибо, не надо.
— Ну, пожалуйста. — и ангельски добавляет. — А я им любоваться смогу. Даже отбирать не стану, когда вырасту. Вот очень честно.
— Спасибо за такое ценное предложение. В другой раз я бы может слезу пустила, но сейчас надо спать. Мне к первой паре.
— А мне в школу.
— Тем более, спать. Быстро к себе. И доброй ночи.
— А можно я с тобой?
— Без разговоров?
— Без…
— И без полуразговоров? — мелкая изобрела их.
— Без… с тобой очень скучно … знаешь…
— Без?
— Доброй ночи. — опять из-за неё буду спать с голой попой.
Сейчас все одеяло заберёт себе. И бесполезно пытаться его вернуть.
А по словам ба именно голопопость является следствием дурацких снов.
38.1
Мелочь обреченно вздыхает над своей кашей, а я спешно заглатываю бутерброд с сыром и запиваю чаем.
— Время ко мне несправедливо. — вдруг заявляет сестра, вынуждая меня подавиться не только завтраком, но и проникающим в ноздри воздухом.
— Такие заявления станут актуальны, когда у тебя появятся паутинки мимических морщин вокруг глаз. — говорю, вытирая рот салфеткой и убирая крошки со стола, — Сейчас у тебя чудесный возраст, когда надо радоваться всему вокруг. — чувствую себя опытной дамой, уверенно произнося свои нравоучения, но в ответ получаю полный снисхождения и явного уничижения взгляд.
— Я же не дурочка, чтобы всему радоваться, — печать воздействия бабы Риты прямо-таки искрит и переливается. Да и вряд ли можно найти способ стереть с жёсткого диска Янки все выражения, которые она подхватила от нашей бабушки.
— И что печалит тебя, девица? — стараясь скрыть иронию в голосе, встаю и кладу в ее контейнер для еды несколько заранее подготовленных мной сандвичей. Хоть их и кормят в школе, но наша привереда ест далеко не все из предложенного школьного мишленовского меню.
— Как бы всякие замужние девушки не увели моего принца Ларалиэля, пока я буду расти. — она все же отправляет в рот кашу. — Бабуля Наташа, кажется, говорила, что от капусты хорошо растётся, — серьезно сообщает сестра, — Будешь делать мне салаты каждый вечер?
Даже не знаю, говорить ли ей о том, что именно «вроде как хорошо растется». Решаю все же сказать.
— Капуста помогает росту груди. А росту тела вроде бы способствует морковка, но ты ее не любишь.
Янка поднимает на меня задумчивые глаза. Отправляет в рот ещё пару ложек. Хмурится. Видимо решение дается ей не так легко.
— Тогда делай мне, пожалуйста, салат из моркови и капусты.
— Хорошо. — стараясь сдержать смех, серьезно киваю и меня неожиданно осеняет. Странно, что я не поняла сразу же. — Ты влюбилась в одного из Диминых друзей?
— В самого красивого. — со знанием дела выдаёт мелочь.
— Ник будет очень польщен.
— Ты ему расскажешь? — это не вопрос-истерика, а скорее руководство к действию. Мелочь не краснеет, не начинает скакать по кухне буйной метелкой, умоляя меня ни в коем случае этого не делать. Она, как великий маленький стратег, раздумывает, выразительно хмуря брови. И, к счастью, между своими наполеоновскими планами, не забывает есть кашу. — С одной стороны, у меня появится шанс, что он подождёт пока я вырасту…но с другой, он же будет грустить…
Времени, чтобы подумать, отчего это Ник вдруг будет грустить, узнав о новой юной поклоннице, совершенно нет. Смотрю на часы, которые висят над дверью кухни сколько себя помню и чувствую, что нам пора выдвигаться, иначе мы обе опоздаем.
— Все, встаём. Нам уже пора идти.
Поднимаемся со своих мест, слаженно складываем посуду в раковину, убираем масло с сыром в холодильник и идем в прихожую.