Она завизжала так громко, что у меня чуть не лопнули барабанные перепонки.
— Не могу поверить! Ты остаешься!
— Я остаюсь, — засмеялась я, кружа ее в объятиях, пока мы обе продолжали хохотать.
Она выскользнула из моих рук, ухмыляясь во весь рот. За спиной Евы притаилась темная фигура. Это был Беккет. Он облокотился бедром на перила лестницы и наблюдал за нами.
— Поздравляю с игрой, — крикнула я ему.
Он склонил голову.
— Поздравляю и тебя. Похоже, сегодня ты приняла важное решение, а тебе, Золушка, кажется, удалось напугать того, кто хотел бы с тобой жить. — Его последние слова были адресованы Еве, которая покраснела и уставилась на него.
Напряжение между ними было огромным, и я не знала, что с ним делать. Мне нужно было поговорить с Кейденом. Я чувствовала, что не могу ждать больше ни секунды.
— Мне нужно идти, но мы ведь пойдем на вечеринку, верно?
Ева выглядела удивленной моими словами.
Прежде чем она успела ответить, Беккет произнес.
— Да, она придет.
Тогда ладно.
— Увидимся там, и мы сможем говорить об УХХ столько, сколько захочешь. — Я сжала руку Евы и направилась к парковке.
Я покинула арену, в голове кружились мысли об успешной игре Кейдена. Сегодня вечером, по какой-то причине, все казалось ясным. Все решения давались легко. Похоже, что иногда путь уже проложен у вас под ногами, и вам остается только идти по нему.
Я опустилась на низкую ограду рядом с парковкой, в нескольких метрах от мотоцикла Кейдена.
Я сидела там и вдыхала ароматный сосновый и соленый воздух Хэйд-Харбора. Я чувствовала умиротворение. Собранность. Гармонию. Это было удивительно.
— Ты действительно здесь, или меня ударили по голове сильнее, чем я думал? — Голос Кейдена донесся до меня как раз перед тем, как он подхватил меня сзади, без труда перетащил через низкий забор и заключил в свои объятия.
— Эй, осторожней. Ты ранен, помнишь?
— Вряд ли я смогу забыть. Возможно, мне пора отправиться в больницу, раз уж игра закончилась. — Он усмехнулся. — Ты ведь смотрела, да?
— Да, и да, ты играл потрясающе сегодня… так хорошо, я бы никогда не заподозрила, что у тебя дырка в боку. Ты действительно должен быть лучшим во всем, не так ли?
— Хмм, почему ты здесь?
Его внезапный вопрос застал меня врасплох.
— Как ты думаешь, почему я здесь?
— Ваш рейс отменили? Ты решила, что тебе не нужна экскурсия по кампусу, и уже приняла предложение?
— Вау, тебе нужно поработать над своим пессимизмом.
— Верно, так… почему ты здесь?
Я глубоко вздохнула и вздернула подбородок.
— Я решила, что УХХ — это моя судьба, мой дом, и все, чего я на самом деле хочу. Это моя территория. Если у тебя с этим проблемы, то уходить должен ты… а не я.
Кейден долго смотрел на меня с непроницаемым выражением лица.
— Ты же не стебешься надо мной, правда? Не думаю, что когда-нибудь приду в себя, если это окажется шуткой.
Я рассмеялась.
— Я не стебусь над тобой. УХХ — мой. Если ты не согласен с этим, ищи себе другой колледж.
Он рассмеялся и наклонился, крепко обнимая меня, его лоб прижался к моему.
— Ты опасна для моего сердца, Веснушка, — пробормотал он. — Я только что сыграл самый напряженный хоккейный матч в своей жизни и почти ничего не почувствовал, но этот разговор вызывает у меня сердечный приступ.
— Извини, — поддразнила я.
Он покачал головой.
— Не извиняйся. Тебе никогда не придется извиняться передо мной. Ты… у меня не хватает слов, чтобы описать тебя. Всего, что я говорю и пишу, недостаточно. — Затем он усмехнулся, и это было прекрасно. — В духе полной открытости ты должна знать, что я никогда не планировал позволять тебе оставлять меня здесь одного. Я собирался быть там, где ты, даже если бы я просто катался на Замбони5 в твоем модном колледже.
Я разразилась смехом, представив себе это.
— Я думала, ты хотел поступить в УХХ? Это была твоя мечта, — напомнила я ему.
Он смотрел на меня сверху вниз, поглаживая большим пальцем мою скулу.
— Мечты меняются… У меня появилась новая мечта, и если бы она хотела быть в Калифорнии, то я был бы в Калифорнии.
Я была легче гелия.
— Человек не может быть твоей мечтой. Что, если он разочарует тебя?
— Невозможно. — Он наклонился и легко поцеловал меня, коснувшись своими губами моих. — Я знаю о тебе все — хорошее, плохое и безобразное, а ты знаешь все обо мне… Нет ничего, что ты можешь сделать, или сказать, или почувствовать, что разочаровало бы меня. Это невозможно.