Тини и Джейси пришли первыми. Описывать Джейси (сокращенно от Джосефин Кэрол) — одно удовольствие. Статная, бледнокожая брюнетка с темными глазами, научившаяся выглядеть твердо и решительно в мире бизнеса, в котором она управляла рядом сомнительного оборудования, которое заказывалось по почте, и собственной страной Мэйлохда, где-то посреди Тихого океана; место, которое появилось, чтобы получать капитал на развитие среди стран Третьего Мира. И только рядом с Тини рушилась эта каменная оболочка, и появлялся совершенно другой человек, абсолютно безобидный.
Тини Балчер — совсем другая история. Человек-гора, с туловищем похожим на автоцистерну и головой похожей на бомбу. Он был словно сказочный персонаж, пожирающий целые деревни.
— Привет, Келп, — прогрохотал его голос.
— Чего ты там сказал, Тини? — поприветствовал его Келп.
— Я сказал, — снова прогрохотал голос Тини, — что в Нью-Йорке водители такси — грубияны.
Келп вопросительно посмотрел на Джейси, та ухмыльнулась и покачала головой:
— Он в порядке. Пару дней постельного режима, и он снова сядет в такси.
— Отлично, — ответил Келп и закрыл дверь.
Тини осмотрел пустую гостиную и спросил:
— Мы рано пришли?
— На самом деле, — разуверил его Келп, — вы даже на несколько минут опоздали.
Анна Мари вернулась из кухни. На ней был передник, который очень нравился Келпу, когда под ним ничего не было. Однако в этот раз под ним были широкие брюки и блузка, которые тоже выглядели неплохо. Анна Мари сказала:
— Энди, люди даже должны чуть-чуть опаздывать, это вежливо.
— О, — удивился Келп, и в этот момент прозвенел дверной замок. — Еще немного вежливости, — ухмыльнулся он и пошел открывать дверь Мэй и Дортмундеру, пока Анна Мари забирала у Тини и Джейси верхнюю одежду.
— Приветик, — поздоровался Келп.
Дортмундер возмущенно пробубнел:
— Мэй не разрешила мне взломать замок.
— Только не на День Благодарения, — ответила Мэй.
— Всегда пожалуйста, — улыбнулся Келп.
Пока Мэй шла в гостиную, чтобы поздороваться с остальными, Дортмундер начал жаловаться:
— Мы бы и раньше пришли, но Мэй потащила меня обходить дом.
— Чтобы проявить вежливость, я понимаю, о чем ты, — ответил Келп.
И, когда Дортмундер уже собирался присоединиться к остальным, Келп остановил его, положив руку на плечо, и, приблизившись к нему, шепотом спросил:
— Джон, я что, окультуриваюсь?
Дотмундер посмотрел на него сверху вниз, обдумывая эту мысль, а затем покачал головой:
— Не думаю.
— Вот и хорошо, — обрадовался Келп.
— Не думаю, что тебе стоит этим заморачиваться, — успокоил его Дортмундер, и они пошли к остальным. И тут снова прозвенел звонок.
На секунду Келп подумал, что прибыло еще вежливости, как вдруг до него дошло, что это был телефон. Он крикнул достаточно громко, чтобы его услышала Анна Мари:
— Я подниму, возьму трубку в спальне, — и он поспешил в спальню.
Телефон был беспроводной, поэтому он взял трубку и пошел с ней.
— Слушаю.
— Энди Келп?
Голос был знаком, но Келп не мог вспомнить откуда.
— Да.
— В прошлом Энди Келли?
Хм. Что это за отголосок прошлого? Он перебрал несколько вариантов. Прерывая тишину, он ответил:
— Возможно.
— Это Фицрой Гилдерпост, — сказал голос, и тут Келп узнал его. Да, это однозначно был голос Фицроя Гилдерпоста.
Уже прошло пять недель с той аферы на кладбище. Поскольку Келп, собственно, и втянул их в это все, он и был ответственным за машину и гроб. Раз в неделю ему нужно было садиться на поезд, ехать до обозначенного пригородного вокзала, садиться в бус и переезжать на нем к другому вокзалу с бесплатной парковкой. Если не оставлять машину без присмотра дольше недели, то она не вызовет никаких подозрений. Келп уже оставлял машину в Довер Плейнс, Кротон-Хармон, Поукипси, Пикскилл и даже в Полинге. Келп задумался: как долго он еще сможет это делать? Однажды придет тот час, когда он и Дортмундер решат, наконец, что они не желают больше связываться с Гилдерпостом и, в конце концов, припаркуют этот бус прямо у полицейского участка. И будь, что будет.
Но Гилдерпост объявился уже сейчас. И, судя по всему, эти пять недель он был очень занят. Теперь он знает настоящее имя Келпа и его домашний телефон. Не самая приятная новость. Ему нравилась эта квартира, особенно после того, как Анна Мари над ней поколдовала; теперь ему определенно не хотелось съезжать. И ему определенно не хотелось разъяснять Анна Мари, почему переезд — это отличная идея. И, тем не менее, собрав всю свою любезность и радушие, он сказал: