— С этими ребятами оказалось не так просто, как с теми, что из Невады, — продолжил Ирвин. — Тем не менее, они живы, они знают об обмене, и, если мы их оставим в стороне от дела, когда информация появится в газетах и на телевидении, они могут создать нам проблемы.
— Как минимум, — подтвердил Фицрой.
— Вот. Если мы дадим им доступ к делу, рано или поздно они получат свою пулю в лоб.
— Ты уже пытался, — подколола его Перышко. — Той ночью, когда они работали.
— Мы их недооценили, — сказал Фицрой. — Боюсь, я вынужден это признать. Это полностью моя вина, и я…
— Ладно, ладно, — перебила его Перышко. — Я не собираюсь играть в игру «Кто облажался?». Значит, завтра мы с ними встретимся. Встречаемся тут?
— Почему бы и нет, — ответил Фицрой. — Это самый простой вариант.
— Я могу тут все заминировать, — сказал Ирвин. — Тогда сможем сразу же от них избавиться.
Перышко возмутилась:
— Что? Ты хочешь здесь все взорвать? Здесь все мои вещи!
— Нет, нет, нет, — переубедил ее Ирвин. — Не все взорвать. Маленький взрыв. Если все пойдет по плану, всего-то нужно будет отмыть кровь в некоторых местах.
— Только, чтобы мне не нужно было перетаскивать все вещи, — твердо заявила Перышко.
10
Утром Дортмундер прошел по Девятнадцатой улице, вышел на Третью авеню и остановился ждать на углу. На улице было полно пешеходов, а уже спустя три минуты внизу по Третьей авеню звуковая волна прижала пешеходов к краям тротуаров, образуя V-образный след, как на воде после моторной лодки. Дотмундер знал, что это был Тини. Он повернулся, ища глазами новенькую машину с номерами медработника.
Энди Келп всегда брал докторские машины, когда речь шла о путешествии. По его теории, доктора, часто соприкасающиеся с намеками смерти, всегда стараются компенсировать это в материальном плане, включая хорошие машины. «Я доверяю врачам, — часто говорил Келп, — когда речь идет о выборе машины».
Не увидев ни Вольво, ни Линкольн с медицинскими номерами, Дортмундер обернулся и увидел Тини. Он был одет в огромное серо-оливковое шерстяное пальто, которое делало его похожим на целый взвод во время первой мировой. Но что это за розовые нейлоновые ремни, идущие через плечи к подмышкам?
Тини остановился напротив Дортмундера и кивнул ему:
— Что скажешь?
— Я хочу сказать, — ответил Дортмундер, — что люди, с которыми мы встречаемся, не знают моей фамилии.
— Понял, — сказал Тини. — От меня они ее не услышат.
— Спасибо, Тини. Что за ремни?
Тини обернулся. На нем был милый розовый нейлоновый рюкзачок, достаточно большой для двух грейпфрутов, но маленький для тыквы, модный аксессуар для большинства людей, но на большом серо-оливковом шерстяном пальто он выглядел нелепо, он выглядел, как прыщ. Многие мужчины постеснялись бы, появится в таком виде, но Тини было все равно.
Дав Дортмундеру возможность оценить это зрелище, Тини повернулся и сказал:
— Кто-то оставил его в лобби у Джейси где-то, год назад и не пришел за ним…
— Тогда понятно.
— … поэтому я забрал его и кинул в шкаф. Однажды он мог пригодится.
— Тини, но почему именно сегодня?
— Не хотел, чтобы граната торчала из кармана.
— Ясно, — ответил Дортмундер.
Тини посмотрел поверх него и сказал:
— А вот и доктор.
Когда Дортмундер обернулся, он увидел приближающуюся с третьей авеню большой внедорожник Гранд Чероки Ларедо, имя которого было недостаточно внушительным для такого авто. Машина была вишневого цвета, с огромными черными рифлеными шинами и, конечно же, с медицинскими номерами, а бампер был оклеен стикерами с рекомендациями проявлять заботу о хрупких ресурсах нашей планеты.
— Теперь, — прогрохотал голос Тини, — это что-то вроде моей машины.
— Ага, — согласился Дортмундер.
Келп за рулем сиял, как рождественское утро. Он остановился на обочине, Дортмундер открыл переднюю дверь, а Тини заднюю.
— Не споткнись о ступеньку, — предупредил его Келп.
Тини снял свой маленький рюкзачок и швырнул его на сидение; он отскочил и упал на пол. Потом Тини забрался на сидение сам, а Дортмундер сел рядом с Келпом.
Келп посмотрел назад и увидел розовый рюкзачок на полу.
— А это что?
— Граната, — ответил Дортмундер.
Келп посмотрел на него.
— Ааа, — и развернулся.
Когда все расселись, машина тронулась.
Разглядывая шикарный салон и приборную панель, похожую на электронное табло на игре высшей лиги, Дортмундер спросил:
— Энди, а ты уверен, что это машина доктора? Больше похоже, что владелец — наркобарон.