— Что такое, я вымазался?
— Нет, — Тини зашел в комнату, обошел стол и поставил свой стакан слева от Дортмундера. — Это было похоже на улыбку. — На нем снова было то армейское пальто времен Первой мировой, он скинул его на пол и сел. — Так над чем смеешься? — снова спросил он, поднимая свой стакан. — На тебя не похоже.
— Я думал о том, — ответил Дортмундер, — что, похоже, наконец, я знаю, что я делаю. Или, по крайней мере, я близок к тому, чтобы понять, что я делаю, потому что, по крайней мере, сейчас я в правильном месте. Или может все дело в том, что здесь не будет Фицроя и Ирвина.
— Так кто еще будет, — спросил Тини, — кроме нас?
— Келп, Стэн Марч и, скорее всего, его мама.
Тини осмотрел стол и стулья.
— Ты рано, — сказал он, — и это хорошо потому, что это значит, что я вовремя.
— И я, — сказал Келп, входя в комнату, размахивая толстым конвертом в оберточной бумаге. — Я принес, — сказал он. — Копии для всех нас, — он подошел к стулу справа от Дортмундера, положил на него конверт, сбросил куртку, сел и взял еще один стакан с подноса.
— А это значит, что Марчи опаздывают, — подметил Тини. Все знали, что Тини очень не любил, когда кто-то опаздывал.
— Мы бы не опоздали, — сказал голос из коридора, — если бы мы поехали дорогой, которую я показывал. — Стэн Марч не спеша зашел в комнату. — Но нет. Как там говорится? Сын должен слушать свою мать. Неправильно!
— Я же не могла знать, что перед нами случится авария, — мама Марча зашла вслед за сыном. Оба несли в руках по бокалу пива, Стэн также нес солонку. Поскольку он был водителем, он ограничивал себя в алкоголе, а в конце он добавлял в него соль, чтобы пиво стало безвкусным, и он смог привести голову в порядок.
— Дело не в аварии, — сказал Марч, поставив свой бокал и солонку рядом с Келпом. — Дело в Атлантик авеню.
— Всем привет, — сменила тему мама Марча и села рядом с Тини, вместо того, чтобы сесть рядом с сыном.
— Привет, — все поздоровались в ответ.
— Во всех известных религиях, — продолжал Марч, скидывая с себя куртку, — обязательно есть какое-нибудь большое событие или празднование в декабре, и в любой известной этничности тоже. И для всех этих религий и этничностей на Атлантик авеню в Бруклине есть три квартала магазинов, и люди всех этих религий и этничностей там закупаются, и ни один из миллиона этих людей, которые собрались там из тысячи разных мест, даже не попытался научиться водить.
— Ты не могла бы закрыть дверь? — Тини вежливо попросил маму Марча.
— Конечно, — ответила она. — Это была авария, — уверенно заявила он и пошла закрывать дверь.
Наконец, усаживаясь, Марч сказал:
— Ездить по Атлантик авеню в декабре — значит сделать серьезное заявление о том, что ты вообще никуда не хочешь ездить.
Тини поднял ладонь перед Марчем.
— Ладно, Стэн, спасибо, — сказал он. — Не так уж и сильно вы опоздали.
— Ладно, — успокоился Марч. — Вывод — я был послушным сыном.
Все расселись так, будто дверь — это телевизор, который они собирались смотреть. От оставшихся стульев, которые стояли спинками к двери, пользы было мало.
— Так, что мы имеем, — начал Дортмундер, — мы имеем тот факт, что нам нужно просветить новоприбывших. Все сводится к тому, для информации новичкам, что нам нужно проникнуть в место, где много всяких вещей, и где-то в глубине этого здания нам нужно найти расческу. Или гребень.
Марч и его мама продолжали внимательно смотреть на Дортмундера, который был уверен, что все сказал.
Марч решил уточнить:
— Все? Теперь мы просвещены?
— Мне кажется, — сказала мама Марча, — что я не до конца понимаю ситуацию. А ты, Стэнли?
Марч, который уже успел забыть о кошмарах Атлантик авеню, покачал головой и сказал:
— Нет, мама, должен это признать. Чувствую ли я себя в деле? Нет.
Дортмундер вздохнул.
— Нам нужно рассказать вам про этот текст ДНК, индейцев и все прочее?
— Думаю да, — сказала мама Марча.
— Мне кажется, без этой информации я немножко потерялся, — согласился Марч.
— Джон, давай я вкратце изложу суть, — предложил Келп.
— Прошу, — сказал Дортмундер.
И Келп начал свой рассказ:
— Джон, Тини и я связались с людьми, которые хотят провернуть дело «Анастасия», сейчас нам нужен правильный образец для теста ДНК, для этого нам нужна расческа в месте, где хранятся вещи, стоимостью в сотни тысяч долларов. А раз уж мы будет там, почему бы нам не забрать это все с собой.
— Звучит неплохо, — одобрительно сказал Марч.
— Я рада, что вы позвонили, — согласилась его мама.