АННА МИЛТОН
ЛАУРА ТОНЯН
ПЛОХИЕ ПАРНИ ПО ВАШИ ДУШИ
ПЕРВАЯ ГЛАВА
Джейн
Шепот его сладкого голоса сводит с ума. О н проникает внутрь каждой клеточки моего тела и пробуждает неистовый жар, расползающийся по венам, воспламеняющий, переворачивающий реальность вверх дном.
Я стону громче, когда Эйден ускоряет темп. Моя кожа горит под его руками. Он касается меня, и я начинаю возрождаться вновь, словно птица феникс. Только феникс стремится к жизни, а я — к наслаждению, которым Эйден пропитан с ног до головы.
Он идеален.
Все в нем идеально.
Каждая часть его тела.
Никогда не думала, что любить так приятно. И Эйден любит меня сейчас. Когда покрывает знойными поцелуями мое лицо, шею, грудь. Когда входит в меня все глубже. Еще глубже. Еще…
— Боже… — это слово срывается с моих влажных губ и теряется в бесконечном потоке судорожных вдохов и выдохов.
Я держусь крепче за его мускулистые руки.
Мои пальцы скользят по его гладким рельефным плечам. Мышцы Эйдена сокращаются и напрягаются от моих призрачных прикосновений, и он начинает слабо дрожать. Ему приятно так же, как и мне.
Мы единое целое.
— Ты такая сладкая, Джейн... такая сладкая...
Закусываю губу от наслаждения, пока Эйден пальцами касается моей промежности. Ч ерт, черт, черт!
— Кончай для меня, детка, — шепчет он мне на ухо. — Сделай это для меня, — продолжает тихо , — только для меня.
— Да, — говорю я.
Его толчки усиливаются. Я впиваюсь ногтями в его широкую мощную спину, выгибаюсь ему навстречу, и Эйден с очередным толчком оказывается так глубоко внутри меня, что непроизвольный крик безумного наслаждения слетает с моих губ. Эйфория окутывает меня.
— Сильнее, — произношу я. Мой голос дрожит. Как и я. Как и Эйден.
— Все для тебя, — рычит он и легонько кусает меня за ухо.
Господи. Это просто чертовски хорошо.
— Сильнее! — кричу я, потому что больше не могу сдерживать себя.
— Джейн, — Эйден кричит вместе со мной.
Он такой огромный и твердый внутри меня.
— Джейн! — он сжимает зубы и утыкается носом мне в шею. Вдыхает запах моих волос, и при этом он так же чертовски быстр.
Я переплетаю наши пальцы. Двигаюсь вместе с ним …
Откуда эти сигналы? Эйден не слышит того, что слышу я? Серьезно? Он неистово целует меня , а я не могу сосредоточиться, потому что громкое гудение перерастает в шум, который невозможно терпеть.
— Эйден, — шепчу я, уже не возбуждённо. — Эйден, что это?
Он продолжает ласкать мою грудь.
— Ты слышишь? — спрашиваю снова.
Эйден поднимает голову, и горящие исступлением глаза смотрят мне прямо в душу. Он больше не двигается. Мы замираем.
— Я любл...
— Джеейн! Эй! — до моего слуха доносится знакомый смеющийся голос.
Я распахиваю глаза, и на секунду меня ослепляет яркий свет.
Что? Какого черта?
— Что тебе снилось, дорогая? — тот голос все еще смеется.
Ничего не понимаю…
Я издаю хриплый звук, похожий на стон, и поднимаю голову.
— Похоже, что-то очень приятное, раз у тебя текут слюни, — с нежностью говорит папа, глядя на меня через крохотное прямоугольное зеркальце.
Я тут же прикладываю ладонь к губам и вытираю влагу. У меня действительно текут слюни. Боже. Какой стыд.
Это был сон. Плюс один к миллиону. Всего лишь очередная иллюзия, спроецированная моим сознанием.
Я приподнимаюсь и оглядываюсь. Мы застряли посреди главной трассы Дайморт-Бич. Я приближаюсь к окну черного «Мерседеса» отца и смотрю по сторонам. Бесконечная линия автомобилей уходит вдаль, и только бог знает, когда мы двинемся с места.
— Эмм… пап, — нападение — лучшая защита, верно? Мне нужно срочно перевести тему. — Зачем так громко сигналить?!
— Мы же в пробке! — с восклицанием отвечает отец.
— Отлично просто, — бормочу я сонно, протирая глаза. — Я думала, в этом богом забытом городе не бывает ничего подобного.
— Это оскорбление? — он вскидывает бровь , улыбка по-прежнему играет на его губах.
— Констатация факта, — фыркаю я.
— Не такой уж он и маленький, — в голосе папы мелькает обида.
— Ну да, ну да, — закатываю глаза. — Тебя бы не избрали в мэры, был бы он хоть на сотню человек больше.
Отец недовольно хмурится — я задела его гордость. Еще бы. Он очень дорожит тем, что занимает высокую должность Президента Городка Забытых Душ и Погребенных Под Толщей Повседневности Надежд , и Места, Где Отсутствуют Магазины «Гуччи » и «Victoria Secret ». Вероятно, это единственное, чем он дорожит по-настоящему, потому что в его жизни мало приятного. Оу, нет. Еще есть новая, прекрасная и добрая жена Оливия, которая боготворит его и абсолютно во всем поддерживает. А старую, стервозную и злобную Глорию папа оставил в прошлом, как и бесконечные скандалы с океаном унижений.