Нагаи взглянул на Масиро, тот коротко кивнул. Он уже знал, что делать.
– Нет! – орал Такаюки по-японски. – Еще один шаг – и я расскажу им про федерального агента, которого Масиро пытался убить здесь, на фабрике. Я и насчет Рэйко знаю – как она шпионит для тебя. Я видел ее здесь вместе с женой и дочерью Д'Урсо: она притворялась одной из нас. Я им про нее все расскажу.
О Боже, только не это!
– Масиро! Сугу Яттимаэ!
Нога самурая взметнулась вверх, сделалась неразличимой, радужной, как павлиний хвост. Он развернулся, приладился и ударил пяткой по шее Такаюки. Там, где каблук прорвал кожу, хлынула кровь, обрызгав второго раба и громилу, который держал его. Такаюки рухнул в тот самый момент, когда громила вытащил пистолет из кармана пиджака. Икки тут же кинулся к нему, схватился за правую руку, поддал коленом и двинул локтем по затылку. Громила присел и прикрыл голову. Икки отступил на шаг и остановился, держа в руке пистолет громилы. Хидэо и Тосио были начеку в случае, если у кого-нибудь еще забарахлят нервы.
Масиро нахмурился, хотя и старался казаться невозмутимым. А ребята все же молодцы. Моу, Ларри и Кудряш. Нагаи с ухмылкой взглянул на Д'Урсо, ожидая, пока сердце перестанет бешено колотиться, вглядываясь все пристальнее в лицо партнера, пока не убедился наконец, что Д'Урсо не распознал имени Рэйко в неистовых воплях Такаюки.
Нагаи опустил глаза на труп Такаюки, затем взглянул на идиота-шурина.
– Вот и вся твоя проблема.
– Черта с два, – завопил Франчоне. – Теперь нам нужна замена.
Нагаи медленно кивнул и проследовал мимо.
– Конечно-конечно, все, что ты хочешь. Как только прибудет очередной корабль.
Он подошел к Д'Урсо и взглянул ему прямо в лицо.
– До меня дошли слухи, будто ты собираешься сделать быструю карьеру. Ты это не слишком хорошо продумал. Я тебе очень советую повременить.
Ноздри Д'Урсо раздулись.
– Ты что это такое говоришь? – В первый раз с тех пор, как они познакомились, Нагаи видел Д'Урсо в бешенстве. Именно в бешенстве.
– И еще, – добавил Нагаи, не давая Д'Урсо вставить ни слова, – я обдумал твое предложение, но вынужден ответить: спасибо, нет. Меня устраивает нынешнее положение вещей. – Он повернулся к Д'Урсо спиной и направился к двери, увлекая за собой Масиро и мальчиков.
– Эй, погоди, Нагаи! – Д'Урсо попытался было схватить Нагаи за локоть, но рука Масиро легла на его запястье.
– Тут не о чем говорить, Д'Урсо. Теперь ты знаешь мою позицию. – Нагаи раздвинул пластиковые полосы и вышел на холод. Хромированный радиатор большого черного «кадиллака» сверкал на солнце. Нагаи и его свита спустились по ступенькам с погрузочной площадки. Нагаи чувствовал, что Д'Урсо стоит наверху и провожает его бешеным взглядом, сжав кулаки в карманах пальто. Внутри у него, верно, бушует буря. Весь мир вокруг разваливается на части. Нагаи знакомо такое чувство.
Икки открыл дверцу машины, и Нагаи взглянул вверх, на Д'Урсо. Не дури, дружок. Выкинь это из головы.
Нагаи забрался в машину, Масиро дал задний ход и стал потихоньку выбираться с разгрузочной площадки. Сквозь ветровое стекло он видел, как Д'Урсо стоит наверху, сверкая глазами, и его дорогое синее пальто блестит на холодном солнце.
Глава 21
Д'Урсо глядел на улицу сквозь сильно затененные окна, пока Бобби втискивал «мерседес» между стоящими во втором ряду цементовозом справа и мусоровозом слева. Ряды многоквартирных домов по обеим сторонам улицы были переоборудованы в фешенебельные жилища с шикарными апартаментами. Хобокен – этот чертов городишко – вечно перестраивается, но, как он, Д'Урсо, считает, остается столь же неприглядным.
Вращающийся барабан цементовоза был раскрашен в розовый горошек. Когда они проезжали мимо, Д'Урсо слышал, как цемент в барабане урчит и хлюпает. Он смотрел, как горошинки скользят, пропадая в верхушке, и думал, как здорово было бы запихнуть Нагаи в цементовоз с чертовыми розовыми горошинами, мать его так и растак.
Просочившись между цементовозом и мусоровозом, Бобби свернул направо, на еще более узкую улочку с односторонним движением, по которой едва можно было проехать из-за машин, небрежно припаркованных бампер к бамперу по обеим сторонам тротуара. На следующем перекрестке он снова свернул направо, на Адамс-стрит. Улица напротив заведения Фаринелли «Итальянская кухня» была забита машинами, стоявшими в два ряда, так что Бобби пришлось остановиться посреди дороги. Шустрый парнишка, сын Фаринелли, стоял снаружи перед витриной, где были подвешены окорока и колбасы, и ждал, как какой-нибудь мамелюк, с сумкой в руке. Нет, вы поглядите только. Длинные сальные волосы, серьга, черная футболка с «Бон Джови». Крутой парень.
Бобби нажал на кнопку, и стекло заскользило вниз.
– Эй, Сырок, – окликнул он парня. – На этот раз ты принес все, что мы заказывали?
– Я никогда ничего не забываю, – фыркнул Сырок, отходя от витрины. – Это старик все путает, а не я.
– Да неужто? Значит, на этот раз ты сделал сандвичи с копченым мясом, а не просто с ветчиной?
– Ну.
– А какой перец положил? Острый, сладкий?
– Сладкий.
– А сыр свежий?
– Ну.
– Врешь небось.
– Ей-богу.
– Спроси-ка про маринованные грибы, – сказал Д'Урсо.
– Ах да, маринованные грибы, Сырок. Ты их положил?
– Положил, положил.
– Да ну? А попить чего?
– Оранжина и диетическая кола. Пойдет?
Тут раздался металлический звук клаксона, и Д'Урсо обернулся. Маленький желтый «фольксваген-жук» напирал на них сзади, и какой-то пуэрториканец за рулем бешено сигналил. Машина напомнила Д'Урсо тот, оранжевый «фольксваген», а вместе с ним и большой прокол Масиро. Д'Урсо нахмурился. Если б только он мог отделаться от этой парочки, от Мишмаша и его босса... О, как хорошо бы тогда стало жить. Будь они прокляты!
Пуэрториканец снова надавил на клаксон.
– Эй, перестань дудеть, а? – завопил сын Фаринелли.
– Заплати мальчишке и давай выбираться отсюда, – скомандовал Д'Урсо, вытаскивая конверт из внутреннего кармана и протягивая его Бобби.
– Вот, держи. – Бобби передал конверт парню, забрал сумку и поставил ее на сиденье между собой и Д'Урсо. – Надеюсь, Сырок, что на этот раз все в порядке.
– Не беспокойтесь, – ответил парнишка, – все в полном порядке.
– Ну ладно. Поверю тебе на слово.
– Да уж не сомневайтесь.
Стекло опять заскользило вверх, и «мерседес» отъехал. Д'Урсо обернулся и снова посмотрел на «жука».
– Поезжай прямо, припаркуемся там, где фабрика. Там и поедим.
Ведя машину, Бобби то и дело взглядывал на Д'Урсо, словно проверяя, все ли с ним в порядке. Он это проделывал с самого утра, и Д'Урсо наконец осточертело.
– Что ты задумал, Бобби? Лучше сразу скажи.
Бобби проехал через перекресток и углубился в очередной квартал перестроенных домов.
– Что я задумал? Ничего. Меня беспокоит то, что задумал ты. Вот в чем все дело. Ты явно не в себе.
– Да ну? А почему, как ты думаешь, я не в себе?
– Потому что япошка знает. Господи Боже, он ведь может прямо сейчас пойти и рассказать Антонелли. Только тебе, кажется, плевать на это, Джон. И это мне не нравится.
Д'Урсо поправил галстук, поглаживая пальцами серебристо-серый шелк.
– Насчет Нагаи не бери в голову. Не думаю, чтобы он что-нибудь предпринял. – Д'Урсо изо всех сил старался оставаться спокойным. Малейший признак паники – и ты погиб. А сейчас еще можно выкарабкаться. Бери пример со сраных японцев – храни спокойствие.
– Не уверен я насчет этого, Джон. Нагаи – крыса. Не будет он просто так сидеть сложа руки, коль уж разузнал что-то.
– Думаю, никуда он не денется, будет сидеть как миленький.
– Черта с два.
– Послушай меня, Бобби. Японцы так не играют. Если он на нас донесет, это будет бесчестно. А это у япошек пунктик.
Для япошки хуже всего утратить честь, потерять лицо. Ты же видел, как Мишмаш отхватил себе полпальца. Тоже на этой почве. – Он все поглаживал свой галстук, глядя вперед, сквозь ветровое стекло. Дай-то Бог, чтобы он оказался прав.