Заверив Евдокию Петровну, что «очень положительный жилец» на нее не обижается и в ближайшее время переедет, я дал отбой и пошел бегать. Утренний звонок несколько отрезвил меня, но вчерашний запал не растворился полностью. Для начала я передумал выбрасывать вещи — ведь их можно кому-нибудь отдать. И вообще — ломать просто. Гораздо труднее будет что-то создать. К несказанному удивлению моей лени, я был не против начать создавать что-то новое. Прямо сейчас, прямо сию секунду.
Я заехал в банк и наведался к арендованному сейфу, куда вчера поселил свои драгоценности из «Беккера». Взял несколько бирюлек, сложив в бархатный мешочек от солнцезащитных очков, и пошел ловить такси.
Встреча с антикваром прошла в теплой и дружеской обстановке, и я получил сто пятьдесят тысяч евро за десяток монет да два перстенька, на мой взгляд — самых невзрачных. Плюс приглашение приходить еще. Особенно антиквара заинтересовали монеты оптом, и он объяснил это тягой вновь народившихся нуворишей покупать уже готовые коллекции — чтобы хвастаться наборами редкостей перед такими же, как и они сами, «коллекционерами». Отсюда стоимость хорошей коллекции вполне могла превзойти суммарную стоимость, пусть даже самую максимальную, монет, продаваемых по отдельности.
Этот старый лис, похоже, чувствовал, что у меня есть еще много интересного для понимающего коллекционера, хоть я об этом и не говорил и тем более не показывал ему ничего сверх проданного. Не стал разуверять его в этом и, откланявшись, поехал покупать квартиру.
Наличие огромных денег в кармане в ощущение богатства еще не конвертировалось — наверное, пока. Надо было этот новый статус как следует осмыслить и рассмотреть поближе.
Купленная мной двушка располагалась в одном из новых десятиэтажных домов из желтого кирпича неподалеку от Театральной площади. Квартира была на четвертом этаже и очень мне нравилась — в ней даже имелось джакузи. В белевшей кафелем кухне умещались все мои пожелания о ее размерах, а также находился выход на застекленный балкон. Две просторные комнаты с точечным освещением, светло-бежевыми обоями, темно-вишневой паркетной доской и окнами, выходившими на бывший пионерский парк, казалось, ждали именно меня.
Вырученных сегодня денег хватило и для места на подземной парковке — но на нового четырехколесного друга финансов уже не оставалось. Почти все деньги, полученные за продажу «Хендая», я потратил на бытовую технику и новую мебель для квартиры. Что ж, вскорости придется снова навестить антиквара — но я дал себе слово, что на этом транжирить драгоценности перестану. Пора было подумать о собственном бизнесе.
Для начала успешного переезда я мотнулся домой и с кое-какой мелочью на такси привез Джина. Ибо в новое жилье перед заселением первым должна зайти кошка! Ну, и кот сгодится — тем более такой расчудесный, как мой Джин. Зверь зашел, немного стесняясь. И, принюхиваясь, начал осторожный обход новой территории. Перемещался он, слегка пригибаясь к полу и как-то дискретно, небольшими дергаными движениями. Судя по всему, на новом месте ему нравилось.
Когда через несколько часов доставили большую часть купленной техники и кое-что из мебели, я распаковал и подключил к электросети двухдверный холодильник и собрал в спальне огромную кровать. Потом силы меня оставили в связи с наплывом новых ощущений, вещей, вообще обстановки, и я рухнул спиной на белоснежный матрас.
Вокруг и внутри пульсировала приятная истома, она дарила ощущение счастья и понимание того, что жизнь удалась. Но она же, сволочь, сводила в судороге челюсти от желания закурить. Если честно, я совсем не ожидал такого подвоха от вредной привычки — и чуть было ей не поддался. К счастью, направившись к дверям квартиры со скрытым намерением и еще неявным, как любое подсознательное устремление, желанием спуститься вниз и купить одну (одну-единственную!) сигаретку, я споткнулся, запутавшись ногой в упаковочной ленте, и со всей дури треснулся головой о пол.
Рассыпавшиеся звездочки были такими живыми и настоящими, что я еле поборол желание начать их собирать и застонал. Плакать не хотелось — хотелось смеяться от собственной неловкости и нелепости позы, в которой я распластался на картонных коробках, в которые была упакована кровать.