— Ошибка, - повторил за ней Стас. – Ошибка, значит. Ошибка – это ты!
Он неожиданно оказался так близко, что Влада инстинктивно зажмурилась и вжала голову в плечи. Что такое крепкий удар кулаком в лицо она знала не понаслышке, и хоть к Стасу эта история не имела никакого отношения, именно воспоминания о ней выступили на первый план.
— Черт, да что с тобой такое?! За кого ты меня принимаешь, Неваляшка? За гребаного подонка, способного поднять руку на девушку? Ты мне противна, и, если бы я мог – я бы схватил тебя отослал тебя в другой конец Вселенной. Быть может хоть тогда бы я избавился от мерзкого ощущения, что мы дышим одним воздухом – и я ни хрена не могу с этим поделать. Я скорее отрежу себе руку ржавой пилой, чем прикоснусь к тебе хоть пальцем – во всех, мать его, смыслах этого слова.
Ноги подкашивались. Хотелось сесть, закрыть уши руками и заглушить беснующиеся в голове гаденькие голоса, которые прочили тяжелый разговор со всем семейством Егоровых. Благополучным, как она думала.
— У тебя появилась тема для разговора со своим расчудесным семейством, Неваляшка, - словно прочитав ее мысли, сказал Стас.
— Уходи, - сквозь зубы прошипела она. – Убирайся вон, Онегин.
— К счастью, Неваляшка, я, на хрен, не обязан тебя слушаться.
— К счастью, Онегин, я тоже не обязана выслушивать твое вранье!
— Ого! – Его непроницаемые черные глаза блеснули злым азартом. – Неваляшка научилась выпускать коготки?
— Ты забыл, что Неваляшка всегда поднимается, - глядя прямо ему в лицо, ответила она.
Это было больно. Смотреть на человека, который был ее вселенной, ради которой – если бы только попросил! – она пошла бы хоть за луной. Но он не захотел. Стас стряхнул ее с себя, словно какое-то приставучее насекомое. Это унижение она никогда себе не простит, но, вероятно, так было нужно, чтобы идти дальше. По крайней мере тогда у нее не осталось иллюзий насчет того, можно ли было что-то исправить. А сейчас нет ни единой иллюзии насчет того, что он – не тот мужчина, ради которого стоит рвать сердце.
— Я не забыл, что уложить Неваляшку на спину было очень увлекательно, - напирая на нее, произнес Стас.
— А я – забыла.
— Ты все та же чертова лгунья, Неваляшка.
— А ты все тот же напыщенный придурок.
Он выгнул изуродованную шрамами бровь – и без труда перехватил ее занесенную для пощечины ладонь. А потом дернул на себя, буквально вколачивая в себя ее дрожащее от злости и обиды тело. Несколько мгновений они просто смотрели друг на друга, пикируясь взглядами, словно воображаемые черный шахматный король и белая шахматная же королева.
— Ты обещал отпилить себе руки, лишь бы не притрагиваться ко мне, - напомнила Влада. И даже голос не дрогнул, хоть колени предательски дрожали.
На секунду на лице Стаса мелькнуло удивление, как будто она напомнила выдуманное абсурдное признание, а не только что сказанные им же слова.
— Отпусти меня, Онегин, и иди окучивать какую-то очередную бабенку. Вперед, выбери любое имя из контактов своей телефонной книги, позвони и скажи свое коронное: «Хочу тебя отыметь прямо сейчас».
— Мое коронное: «Хочу тебя трахнуть прямо сейчас», - поправил он, продолжая ухмыляться. – Помниться, Неваляшка, тебе жутко заводили грязные словечки в постели. Ты так мило смущалась. Настоящий домашний цветочек.
Влада сглотнула, когда его губы оказались так близко, что ноздри втянули запах его кожи. Рука Стаса жестко вцепилась ей в бедро, потянула вверх, вынуждая вставь на цыпочки.
— А еще краснела, когда чувствовала мой стояк, - не унимался он.
Искушение забыться было слишком велико. Это же Стас: ее идеальное, будто вылепленное из снов воплощение мужчины. Его жесткая улыбка, косые лучики усталости вокруг глаз, длинная, падающая на глаза челка. И волосы у него жесткие – ее пальцы до сих пор помнят.
«Если он тебе еще раз сломает – ты уже никогда не поднимаешься, Егорова».
— Мне просто не с чем было сравнивать, Онегин, - проговаривая четко по словам, ответила она. – Легко быть королем в постели девственницы.
Его взгляд стал убийственно колючим.
— Пай-девочка набралась опыта? – Он бы сжег ее словами, если бы такое было возможно. – Со своим преподом, да? Как думаешь, что об этом скажут в универе? Кто из вас вылетит первым?
Откуда...? Хотя, какое это имеет значение?
— Копаешься в моем прошлом?
— Только начинаю и нахожу это крайне занимательным.
— Тогда смотри внимательно, потому что там написано огромными красными буквами: «Иди к черту, Стас Онегин».
Он все-таки отступился – и Влада потихоньку перевела дыхание. Вот так, кажется, этот раунд будет за ней. Может быть теперь ему надоест к ней цепляться, и он найдет другое развлечение? Пожалуйста, пусть так и будет.