— Прошу прощения, леди и джентльмены, — галантно произнес Салих. — Вынужден отлучиться. — Он пошел в туалет.
— Если ты уйдешь к Салиху, я тебя убью, — сказал я, достаточно уже опьяневший. Кивнул на паренька с бумбоксом. — Уже договорился с этим пацаном. За пакетик крэка он вас обоих грохнет. Тебя и твоего диссидента.
— Дурак!
— Я пошутил, — сказал я.
— Все равно дурак. Идиотская шутка.
— У тебя что, правда это на уме? Я вообще-то шутил. Ты правда собираешься уйти к нему?
— Мишенька, долго ты будешь меня мучить?
Я разозлился.
— Все мерзко! И здесь отвратительно! Тебя я люблю больше всех на свете, но и ты… Как тебе здесь может нравиться?
Эстер пожала плечами.
— Дешевая текила, — ответила она. — Что здесь может не нравиться?
— А мне кажется мерзким, — повторил я. Я схватил ее за руку. — Давай уйдем отсюда! — Она смотрела на меня без всякого выражения. Немного, как на чужого, незнакомого человека. — Просто свалим. На берег океана. Чтобы пусто и никого. Чтобы стало наконец спокойно… Почему ты меня не любишь? — перебил я себя.
Она схватилась за голову.
— Кто тебе сказал такое? Господи, Миша, почему у тебя всегда все с таким надрывом?
— Про что рэпуют твои ниггеры? — спросил у этого с бумбоксом американец во второй раз. — Переведи.
— Про то, какое мы все дерьмо, — отозвался тот. — Уверен, если бы у этого рэпера был шанс заняться отстрелом белых, парнишка отложил бы микрофон в сторону и принялся за дело, не задумываясь.
— Эстер, уйдем! — начал я снова. — Просто ты и я.
— Дерьмо, — мрачно повторил сосед. — Жаль, у меня нет пистолета, а то бы я также принялся всех отстреливать. Как этот рэпер. — Какое-то время я слушал, как он матерится.
Эстер встала и пошла прочь.
— Куда ты? Я хочу с тобой.
— Я к бару.
Я поймал ее за локоть.
— Эстер, — торжественно сказал я. — Хочешь стать моей женой? Выходи за меня замуж! — Я стоял, покачиваясь, и глупо улыбался.
— Как можно испоганить даже такое? — Она заплакала.
— Но я ведь правда.
— Мишенька, заткнись, ладно?
К нам подошел Салих.
— Пошли отсюда, — сказала ему Эстер. — Мне вполне достаточно спектаклей на сегодня.
Я смотрел им вслед. Меня даже не волновало, что я остаюсь один в незнакомом городке в Мексике.
— Какие мы все дерьмо! — повторил парень с бумбоксом еще раз. Он сидел, опустив руки, и горько качал головой.
Я обратился к нему:
— Слушай, у вас в Мексике, говорят, дешевый кокаин. Даже когда я жил у себя дома, там поговаривали, что в Мексике он обалдеть какой дешевей. Говорят, он тут самого высокого качества.
— Рэп — вот что у нас дешевое, — ответил парень. — Самая что ни на есть фигня. Этот рэпер еще будет мне говорить, какое мы тут все дерьмо. Будто я не знаю это без него. Слушай, мы тут решили записать что-то наподобие хип-хопа. У тебя вроде крутой акцент. Может, поучаствуешь? Сделай свой репрезент. Ты откуда?
— Из России.
— Круто! Русский репрезент! — Парень перемотал пленку на начало кассеты. — Попробуй, — сказал он. — Хоть ты исправь настроение.
Он нажал кнопку «запись» и поднес ко мне магнитофон.
— Эстер, — произнес я в микрофончик. — Если ты все-таки решишь уйти от меня, я хочу попросить тебя об одной вещи: не уходи окончательно! Если ты не хочешь, чтобы мы были любовниками, позволь мне просто быть в одном с тобой пространстве. Я люблю тебя больше, чем любовницу, и потерять тебя мне страшнее, чем только возлюбленную. Если хочешь, я стану тебе братом, другом, хоть компаньоном. Видишь, я готов просить у тебя милостыню. Какая у нищего может быть гордость — верно, милая?
Он возмутился.
— Что за хрень! Запорол мне кассету, гад! Бери теперь эту мутотень себе. Мне эта фигня не нужна, так же как ты той девке, которую только что умолял тебя не бросать. — Он показал на огромного парня, который все это время ходил туда-обратно перед кафе, как часовой. — Вон чувак, у которого можно затариться кокаином. Если нужен кокаин, обращайся к нему. А если кому требуются дерьмовые репрезенты, то за этим обращайся в Соединенные Штаты. — Он мотнул головой в сторону дороги, по которой приехали мы с Эстер и Салихом. — Все дерьмо к нам закачивают оттуда. Недаром ты прикатил из Штатов, чтоб выдать такой дешевый репрезент.
Я положил кассету в карман. Вышел из кафе и подошел к амбалу, который светился перед входом.
— Сколько тебе надо? — спросил он на нечистом английском, даже не взглянув в мою сторону.