Полина встала между нами.
— Тише, тише, — тихо сказала она и развела нас, как взрослые малышей.
Я мигом отрезвел. Мне не просто стало стыдно перед ней, я презирал себя. И я ощутил подступающий ужас — что она разочаруется во мне.
— Слушай, — сказала она, — мне, конечно, приятно, что наш пол производит на тебя такое будоражащее впечатление. Но лучше бы тебе помолчать.
В ее голосе не было недовольства, упрека, назидания, только расположенность. Я вздохнул с облегчением.
Мы встретились назавтра на углу Четвертой улицы и Лафайет. Сели в метро и весь путь до Сорок Второй оживленно болтали. Так оживленно, что заблудились в переходе.
Потом вышли и стали ловить такси. У Полины был адрес какого-то отеля, я понятия не имел, почему мы едем туда. Я стоял на Сорок Второй и голосовал. Я вызывающе махал проезжающим машинам и посылал проклятия им вслед, когда они не останавливались. Я стоял на проезжей части, время от времени танцевал. Вечерний воздух дурманил. На асфальте валялся букет роз. Я поднял и одну вручил ей.
— Не останавливаются, — пожаловался я.
— Ладно, брось.
Отель, который мы искали, находился несколькими улицами ниже. Это было почти как заблудиться в собственной квартире. В отеле жила канадская подружка Полины, которая, когда приезжала в Москву, ходила к ней в клуб. Ее звали Парти.
— Мы с друзьями говорим, что Парти нужно подыскать молодого человека по имени Рейв, — улыбнулась Полина. — Парти и Рейв — две вечеринки.
— Так это реальное имя?
Полина не ответила. Она теребила розу, которая темнела вместе с подступающей ночью и из пурпурной превратилась в фиолетовую. В дверях стояли охранники — кого охраняли, непонятно, их функция была выглядеть красиво. Проходя мимо, я хмыкнул, по возможности высокомерно, они все равно не услышали, на меня и не взглянули.
Внутри была огромная серая зала — еле горящий свет, людей не различить, одни силуэты. Мы сели на диван и долго так сидели. Как можно было кого-нибудь встретить в такой темноте? Аэропорт, в котором отключили свет. «И ведь дорогой, судя по обстановке и обслуге, отель», — подумал я, потом сказал об этом Полине.
Вместо ответа она нагловатым жестом перекинула свою ногу через мою, а сама развалилась на спинке дивана и осталась так сидеть. Вызывающе! Я был рад, что в холле сейчас темно и никто не обращает на нас внимания.
Полина покачивала ногой и смотрела на девушку, которая сидела напротив. Лица не было видно, но казалось, что она тоже смотрит на нас. Даже, может быть, вглядывается.
— Она смотрит, — тихо сказал я Полине.
— Кто? — спросила она.
Я кивнул на девицу. В этот момент девушка зажгла сигарету, на секунду стали видны ее вьющиеся волосы.
— Может, это гостиничный манекен? — спросил я Полину чуть погодя, глядя на девушку, которая за это время не пошевелилась.
— Да, — коротко отрезала Полина.
— Манекен, — сказал я самому себе. — Надо же. Чего не бывает в этом городе.
Вместо ответа Полина взяла мою кисть и положила ее на внутреннюю часть своей ноги. Я повернулся проверить, смотрит ли Полина на девушку. Я увидел, что глаза у Полины плотно закрыты и что она говорит глухим голосом самой себе, потому что не гостиничному же холлу:
— Мммммм! Вот черт! А ведь только что мне было так скучно!
Она вдавливала мою ладонь все сильнее и сильнее. Полина делала это так цинично, что мне все меньше нравилось.
— Я так и знала! — вдруг произнесла она совсем другим, светским голосом. — Сидишь здесь с загадочным видом, будто умалчиваешь информацию от следствия, Парти! — она говорила это громко, специально чтобы все услышали. — Ты нас не видела? — спросила Полина.
— Просто сижу и вас рассматриваю, — усмехнулась Парти из полутьмы. — Уже пятнадцать минут. Не хотелось вас прерывать.
Меня покоробило — все это время смотрела и не окликнула.
— Что ты делаешь в Нью-Йорке, подружка? — обратилась Парти к Полине. — Здесь такая скука! Последний раз, когда я веселилась в твоем клубе уже без тебя, я вышла оттуда в прекрасном настроении. Лучшем за последние пять месяцев. А здесь вообще неприлично быть в хорошем настроении, ты не находишь? — обратилась она вдруг ко мне, уставив свои наэлектризованные зрачки вглубь моих.
— Я приехал сюда не за настроением, — ответил я без радушия.
— Какой у тебя серьезный дружок! — расхохоталась Парти. — А ты зачем приехала? За большим сексом? В таком случае, не по адресу. Манхэттен — это один сплошной спектакль. Поезжай в Квинс, детка. Найди там пуэрториканца. И пришли его в мой номер. А сейчас пойдемте ко мне туда сами.