— Моих русских друзей, — пробормотал я себе под нос. — Все мои русские друзья переженились, нарожали детей, и у всех у них работа с неплохой зарплатой… Так теперь вы что, — вспомнил я о подданном короны, — снова алкоголик?
— Нет, наоборот, я совсем не пью, — грустно повесил он голову. — Но из АА меня выгнали. Ужасно! Когда-то я был «выздоравливающим алкоголиком», теперь просто не пью. Моя жизнь окрашена тусклыми красками. Только и осталось, что приходить сюда и смотреть на этих замечательных светлых людей. Эй, Крис! — окликнул он парня, на которого скорпион и совокупляющийся с ним мужчина произвели неизгладимое впечатление. — Как живешь?
— Живу? Живу со своей левой рукой, наверное. У нас с ней очень милые отношения. С правой все гораздо сложнее. Несовместимость характеров — так, пожалуй, можно охарактеризовать мое с ней совместное проживание…
Я нервно вдохнул в грудь воздуха. Нужно было продержаться здесь еще два дня.
Последний косяк на крыше смотровой площадки аэропорта Хитроу. Джек скрутил мне его напоследок. Для меня это стало привычным — перед любым полетом сдать вещи в багаж, показать паспорт и билет и уже потом с чистой душой идти на крышу. И в момент, когда самолет взлетает, находиться в приподнятом расположении духа.
Оглядел местность, мысленно прощаясь со всей страной. Увидел взлетную полосу и автобусную стоянку с другой стороны. Даже этот абсолютно прозаический пейзаж заставил сердце биться быстрее. Я приехал сюда три года назад с родителями как несовершеннолетний. Отца пригласили на год в Оксфорд, я к тому времени кое-как кончил школу в Москве. Потом школу в Англии, потом два года проболтался в универе. Я приехал недотепой. Недозрелым. И здесь не дозрел. Не хочу дозревать. И не умею. Таким и уезжаю. Прощай, Англия, фэавелл форэвэ! Я говорил себе так, даже когда улетал на каких-нибудь три недели. Сейчас я впервые произнес эти слова не напыщенно.
Чувство укреплялось несокрушимой уверенностью, что это мой последний косяк. Я на все сто знал, что больше никогда не окажусь здесь. Почему, чтобы бросить наркотики, надо лететь на другой континент? Почему для того, чтобы начать «нормальную жизнь», требуется, чтобы выгоняли из колледжа и из страны и чтобы над тобой висела угроза армии?
На таможне офицер попросил меня отойти в сторонку.
— Что это у вас на ремне?
— Плеер.
— Вы не будете возражать, если мы его разберем и посмотрим, что внутри?
— Вы его соберете?
— Безусловно.
Что я мог ответить? Плеер мне дала с собой Лиз — старый, еле функционирующий, вместе с кассетой ее друга-ди-джея. В голову полезла паранойя: вдруг они шутки ради засунули туда пакетик кокса? Но потом веский довод, что такие люди не будут тратить такой продукт на такую ерунду, как розыгрыш, быстро меня успокоил. И правильно. Плеер вернули.
Самолет уже забит до отказа. Через проход расположилась пара. Он переходит рубеж тридцати пяти, короткие русые волосы, пузо; она — помладше, симпатичная крашеная блондинка. Переговариваются на иностранном языке. Минут через пять понимаю, что на русском. Вот что сделали годы, проведенные в англоязычных странах, — родной язык звучит по-чужому, иностранно. Интересно, о чем они говорят?
— Володь, слышал, стоимость квадратного метра в Москве скоро догонит манхэттенскую?
Русские. Но что это значит? Слова понимаю, а о чем речь — ни бум-бум. Стоимость… Квадратный метр… В Москве… Догонит… Скоро… Что за муть?
У мужчины на коленях здоровенная бутылка виски. Почти уже кончилась. А еще не взлетели.
«Для вашей безопасности пристегните ремни». Чернявый парень моего возраста, сидящий сзади, начинает передразнивать стюардессу. Двое других лениво смотрят в окно.
Взлетаем. Ребята за мной оживляются и что-то лопочут по-французски. Выкуренный косяк и восторженное чувство перед началом новой жизни тянут на разговор. Перегибаюсь назад с дружелюбной миной на лице.