И после занятий, вместо того, чтобы свернуть домой, еду по знакомой дороге к знакомому высокому забору. Останавливаюсь, не доехав два дома, и внимательно оглядываю припаркованный ягуар у ворот. Какая там машина у мудака? Некоторое время смотрю на машину. «Просто нас с Яном многое объединяет…» Для чего я приехал? Даже не думал о причине, просто повернул. Барабаню пальцами по рулю, а затем крепче его сжимаю. Разворачиваю мотоцикл и отталкиваюсь от земли.
Дорога до дома занимает минимум времени, потому что я чертовски быстро еду. В квартире кто-то уже есть, в зале работает телевизор, но я стянув кроссовки, прохожу в свою комнату и закрываю дверь. Плюхаюсь в кресло у компа. Ягуар у ворот еще ничего не значит, меня больше взбесило, что мне не плевать. Может я еще и втюхался в училку? В ту самую высокомерную сучку, что раздражала меня? Да пошло оно все. Мои мысли прерывает звонок мобильного. Маша.
— Привет, Пупс, — проговариваю.
— Ну, Захар, — протягивает она, — эта кличка напоминает мне о моих круглых щеках…
— Но они же у тебя круглые, не стоит об этом забывать.
— Ну, ты и задница, — фыркает Маша, — ты же припрешься в воскресенье?
— А ты меня ждешь?
— Вот еще!
— В таком случае приеду в субботу.
— Правда? — у нее плохо получается скрыть радостные нотки в голосе.
— А то. Когда я обманывал?
— Мне начинать говорить с первого года моей жизни?
— Тебе стоит приготовить мне что-нибудь очень вкусное.
— Вот еще чего, — снова фыркает Маша, — ладно, у меня перемена закончилась. Чмоки-чмоки!
Кидаю мобильник на кровать и смотрю на черный монитор компьютера. Через два часа нужно уже выдвигаться на работу, а мои мысли заняты черте чем. Нужно принять душ и потихоньку приходить в себя. Не нужно заморачиваться на девчонках, они не моя цель в этом городе. Даже если они имеют пару удивительных серо-голубых глаз и самые сладкие губы, которые когда — либо я целовал.
Каролина
— Ближе к центру что-нибудь, — устало проговаривает мама по телефону. Мы сидим в гостинной. Она на кресле, а на диване я и рядом Ян, держащий мою руку. Он это делает на протяжении всех дней. Он постоянно рядом. По-моему он даже ночует у нас. Завтра пять дней. Мама обговаривает детали с организаторами поминок на семь дней. Обалдеть! Организаторами! Бабушке бы это вряд ли понравилось. Она всегда придерживалась простоты и веселья в своей жизни. А это. Кроме как словом «пафос» не назовешь. Вся наша семья сплошной пафос. У меня даже голова разболелась.
Встаю с дивана, и Ян вопросительно смотрит на меня.
— Пойду, подышу воздухом, — проговариваю. Парень молча поднимаешься и идет за мной. Мы выходим в наш небольшой сад и я сажусь на одно из двух кресел. Ян садится рядом и пристально смотрит на меня.
— Как ты? — спрашивает наконец он.
— Я не… ожидала. И это ужасно, но…
— Думаю, ей так намного лучшего, что может быть хуже, чем просто лежать в кровати…
— Она не просто лежала! Она жила! — сдавливаю ладони в кулаки готовая ударить парня.
— Ладно, ладно, — поднимает руки вверх Ян, словно сдаваясь, — ты ведь знаешь, я не умею красиво говорить.
Оставляю без ответа его комментарий, откидываюсь на спинку и закрываю глаза. Я вообще не хочу говорить. С ним. Все это время мне нужен другой человек рядом. Но он даже не позвонил. Меня нет в колледже неделю, а он наверно и не заметил. Конечно. Ведь мы с ним абсолютно чужие люди. Подумаешь, пару раз поцеловались… Это нормально думать о нем, когда бабушки больше нет? Это не оскверняет ее память? Выдыхаю. Самое странное, я не находилась в состоянии истерики. Я просто думала, что бабушка уехала в санаторий, и что вскоре мы встретимся. И что, самое важное, ей там хорошо. Там она наверняка живет полной жизнью, как до инсультов. Мне грустно. Очень. Но я начинаю просто себя убеждать, что это не конец. Что там есть другая жизнь. Жизнь нашей мечты.
— Карлин, — звучит в наступившей тишине негромкий голос Яна, — я хочу объясниться…
Открываю глаза и поворачиваю голову в его сторону. Ян. Тот парень, который еще неделю назад был для меня идеалом. И который неделю назад разрушил все мои воздушные замки, которые я кирпичик за кирпичиком выстраивала. Сейчас он был просто хорошим другом. Я ему была благодарна за поддержку, за то, что был рядом эти дни и не оставлял одну.
— Объясниться? — переспрашиваю.
— На счет того видео. Я искренне сожалению, любимая… Я все это время плохо ем, практически не сплю… она — это большая ошибка. И я, я надеюсь, что смогу доказать тебе свою любовь. Что, то, что было между нами — было серьезно.
— Серьезно? — глупо переспрашиваю.
— Карлин, — он протягивает руку и берет мою ладонь, заставляя меня нахмурить брови. — Просто скажи, что ты готова подумать. Что ты дашь мне еще один шанс…Я так люблю тебя, милая, пожалуйста…
Я так хотела ощутить хоть что-то к этому парню, с его идеальной прической, красивым лицом и дорогим парфюмом. Мне хотелось вновь почувствовать себя в безопасности, знать, что с ним будет самое лучшее будущее. Я буду за ним как за каменной стеной. Но как такое возможно? И почему он мне говорит это сейчас? Сейчас?
Освобождаю свою кисть и поднимаюсь.
— Ты куда?
— Хочу сейчас побыть одна, — проговариваю, он понимающе кивает и не сводит с меня глаз, пока я обхожу его кресло и иду по дорожке в дом. В своей комнате проворачиваю замок на двери и просто падаю на мягкую перину. Выдыхаю так, что, кажется, в легких не остается воздуха.
— Я так устала, бабушка, — тихо проговариваю в тишине, глядя на персиковый потолок, — ты абсолютно права, я устала быть серьезной и ответственной… Что мне теперь делать?
Встаю и задеваю журнал на тумбочке, который при падении раскрывается. Наклоняюсь, чтоб поднять и застываю. Читаю еще раз.
«— Мой дед Захар — герой войны, — рассказывает певица Анюта Слюсаренко, — и он всегда для меня являлся причиной гордости….»
Смотрю заголовок статьи. «Анюта: «Хотите узнать меня настоящую? Спросите!» Про какую-то восходящую поп звезду. Горько усмехаюсь и закрываю журнал. Это даже не смешно. Снова ложусь на кровать и чувствую, как тяжесть сдавливает грудь. Делаю глубокий вдох и тянусь за телефоном. Он не берет трубку долгих два гудка. Я уже готова нажать отбой.
— Алло? — его голос тепло отзывается внутри меня. Когда это стало так?
— Привет…я, — это было спонтанное решение, и я совершенно не знаю, что сказать. Поэтому секунд пять слушаю просто непонятный шум по ту сторону, — просто, я… извини… ошиблась.
— Бывает, — отзывается Захар, и слышатся гудки. Опускаю руку с телефоном, такую тяжелую, словно сотовый весит целый центнер. Бабушка всегда учила меня не скрывать свои желания. Лучше сделать и пожалеть, чем вообще не делать. Ну что ж, я скажу, что хочу. Это точно знаю. Набираю повтор номера.
— Ошиблась? — спрашивает сразу.
— Нет… Просто забери меня… пожалуйста… я больше не могу, — непрошенные слезы, заволакивают глаза.
— Эй, — мягко обращается он, от чего все внутри сжимается, — что-то случилось?
— У меня бабушка умерла… — судорожно выдыхаю, тяжело такое говорить вслух, тем более когда не привык, — и я не могу… здесь… больше.
— Откуда тебя забрать? — только и спрашивает он. И я с облегчением выдыхаю. Словно какая-то тяжесть меня отпускает и все мои проблемы решаться. Словно нужный человек будет рядом. И мне все равно, пусть даже ошибаюсь.
Переодевшись в простое черное платье чуть выше колена, и надев туфли на удобном низком каблуке, осторожно спускаюсь по лестнице. Мама все еще в зале, разговаривает по телефону, слышен ее голос. Теперь она принимает чьи-то соболезнования, шмыгая носом. Чуть дальше по коридору стоят папа и Ян и переговариваются вполголоса.