— Здесь так чудесно! — восхищаюсь, когда удобно устраиваюсь на качель. — Сколько же трудов вы в него вложили!
— Это папа с мамой вложили. Еще до того, как появился Ярик, — Захар одной ногой начинает нас качать, вторую сложил под себя, сев вполоборота ко мне лицом.
— Они просто молодцы. И вообще вся твоя семья…
— Я понял. Они — чудо. Я — волшебник…еще чуть-чуть и появится радуга над домом, и спустятся единороги. И тогда я реально в это поверю.
— Мне просто странно, я не ожидала, что… — не могу найти правильных слов.
— Что существует жизнь за пределами замка? — предполагает парень.
— Возможно, — мягко ему улыбаюсь. Глазами обвожу деревья кругом и невольно думаю, что бабушке бы здесь точно понравилось… Ей бы определенно было бы что сказать за столом и думаю, нет, уверенна, она бы намного больше понравилась Исаевым, чем я… Как жаль, что ее больше нет, чтоб в этом убедиться наверняка.
— Эй-ей, ты чего, — Захар наклоняется ко мне поднимая мое лицо за подбородок и заглядывая в глаза, — здесь противопоказано грустить.
Вновь улыбаюсь, сдерживая новую порцию слез.
— Прости.
Исаев касается большим пальцем моей щеки и вытирает слезы. А я могу лишь чувствовать его горячую ладонь. И то, как дрожь проходит по всему телу от такого незамысловатого жеста.
— Тучи собираются, дождь наверно пойдет, — проговаривает он, неожиданно резко убрав руку.
— Нужно уходить? — разочаровано выдыхаю.
— Кто я, чтоб строить прогнозы, — отзывается Захар. Мы некоторое время молча качаемся.
— Так, — откашливаюсь, — так значит, твой отец садовод? Он зарабатывает на жизнь фруктами?
— Не только. Это, — Захар обводит рукой кругом, — это все для семьи. Так у него не один гектар. У него виноградник, овощи, фрукты. В общем, все что растет и съедобно.
— Не один гектар? — удивляюсь, — у вас есть рабочие, ведь так?
— Уже представляешь всех нас за грядкой и папу с розгами? — усмехается Захар, он вытягивает ту руку, которой держал мое лицо на спинке, практически доставая меня. — Конечно. На него работает куча людей.
— Но не ты.
Исаев слегка прищуривает свои глаза, словно пытается прочитать мои мысли. Думаю, хорошо, что он все же не может этого сделать.
— Не я, — соглашается, затем выдыхает и откидывается на спинку, — папа считает меня предателем с девятнадцати лет. После того, как я пришел с армии. Я понял, что все это не моя жизнь. Что не хочу делать, то чем занимается отец. Хочу всего добиться сам. Хочу свое дело. Отец считает, я его предал, — Захар слегка пожимает плечами, — но ничего меня не остановит. Пусть мало-помалу, но я иду к цели. Уже выпускной в колледже, не за горами и университет.
— Чего ты хочешь в итоге?
— Завоевать мир, — когда его глаза останавливаются на мне, на лице появляется кривая улыбка, — Но для начала устроится обычным менеджером хоть в какую-нибудь финансовую фирму. Здесь водится пара идей, — он указывает на голову.
— Тебе не было страшно идти наперекор отцу? Он у тебя…строгий.
— Строгий? Да он громопарень, — усмехается Захар, — я просто знаю его с детства, и он мне не кажется таким. Он просто мой отец. А это моя жизнь. Кто в праве в ней решать, если не я? Не думаю, чтоб ты боялась своего отца. Хотя его часто сравнивают с безжалостной акулой в прессе.
— Хм… нет, конечно, нет, — отвечаю.
— Ты умеешь кататься на лошади? — неожиданно спрашивает он.
Конечно.
— Да, с семи лет, вторник и четверг езда верхом… У вас и лошади есть?
— Не здесь. Ярик занимается разведением парнокопытных, у него свои конюшни недалеко отсюда.
— Это должно быть любопытно… ой! — первая большая капля дождя падает мне прямо на лицо.
— А я предупреждал, — Захар встает и тянет меня за руку, — хорошо, если успеем добежать…
За минуту дождь превращается в ливень, так что мы буквально сразу намокаем до нитки. И как ни странно, во время нашего бега к дому, я думала над словами Захара. И над тем, к чему я пришла к своим двадцати трем годам. Бабушка мне всегда говорила, чтоб я жила в свое удовольствие. Что жизнь скоротечна и потом я буду жалеть об упущенных возможностях. Но я не могла перешагнуть через правила, которые мама буквально внушала с детства. И мой мир всегда делился на черное и белое. Странно или нет, но вот сейчас, когда бегу за широкой спиной Исаева, вся до безобразия мокрая, понимаю, сколько разных цветов жизни я упустила. Мои послушность и хорошее поведение они не сделали счастливыми меня. Они сделали счастливыми их, а меня похожую на работа. Я больше не хочу думать о последствиях. Я хочу контролировать свою жизнь сама. Как Захар.
Мы вбегаем в дом, где слышится в конце коридора смех, но мы сворачиваем в другую сторону и заходим в душевую. Захар впервые оборачивается и оглядывает меня. Платье прилипло к телу, как и кофта сверху. Как и его футболка к его прессу.
— Черт, — присвистывает парень, — ну и видок, Каролина Александровна.
Открывает дверцу шкафчика и бросает мне полотенце.
— Я попрошу маму, чтобы она принесла все… — он смолкает, когда ловит мой взгляд, — в чем дело? Ты смотришь… странно.
И первый шаг, который я собираюсь сделать, не отказывать себе в нем. Потому что, кажется, мне действительно не нужно ничего серьезного. Неуверенно делаю к нему шаг и поднимаю руки.
— Думаю, ты справишься сам, — глотаю комок мешающий говорить и пытаюсь унять дрожь во всем теле. Отнюдь не от холода.
Когда смысл слов доходит до парня, он удивлено поднимает брови.
— Серьезно? Сейчас? Здесь? — он указательным пальцем обводить ванную комнату. Медленно ведет по мне взглядом и в голосе появляется хрипотца, — это… не лучшая идея.
Он разворачивается и выходит. Обхватываю себя руками, готовая на месте провалиться, как дверь резко открывается и Захар в две секунды преодолевает расстояние между нами. Припечатывает меня к кафельной стене, чувствую буквально каждый кубик, и его губы выбивают последние мысли. Они больше не нежные, они жадные, грубые, жаждущие. И я просто превращаюсь в послушный воск под этим натиском.
Его рука опускается к моей ноге, и поднимает ее, прижимаясь ко мне теснее, заставляя почувствовать силу его желания и задохнуться от восторга.
— Я… ужасно… выгляжу, — выдыхаю в его рот, в перерывах между его страстным и ненасытным ртом. Будто это имеет значение. Просто, кажется, иначе он полностью меня поглотит и я лишусь реальности.
— Отлично, — мурлычит Захар, когда его рука накрывает мою грудь. Он не ласкает: мнет, сжимает пальцы, заставляя меня покрыться пламенными мурашками.
10 стр
Захар
— Ничего… серьезного… — продолжает звучать отрывками ее голос, когда отпускаю ее губы и перехожу на нежную кожу покрытую мурашками. И это не от холода, в ванной тепло. Черт, это возбуждает, как и ее прерывистое дыхание и полная отдача контроля в мои руки, — мне… это… нужно…
Что происходит? Хмурю брови, когда все предложение воссоединяется воедино. Оно неприятно отзывается глубоко внутри, хотя какого черта? Разве не этого я всегда ищу? Нахожу ее глаза. Она обеспокоено смотрит на меня. Тяжело собрать слова в предложения в голове, когда под моей рукой ее грудь, когда чувствую кожей ее кожу. Охренеть как чувствую. И, черта с два я собираюсь ее отпустить. Если, конечно она знает, о чем говорит.
— Сколько раз у тебя был секс без привязанности? — спрашиваю, для этого мне все же приходится отпустить ее ногу и убрать руку с мокрой ткани кофты…какого черта она все еще в ней? Ее глаза смотрят широко, а щеки покрывает румянец, как если бы, мне не понравился ответ.
— У меня… — ее голос слегка дрожит, и она обнимает себя, закрываясь, — я не… У меня был только Ян.
Блять.
— Это проблема? Я не маленькая девочка, я знаю, на что иду… и я не твоя сестра — меня не надо оберегать…