— Тебе не надо было драться с ними! Так умные мальчики не поступают!
Она начала раздражать меня, но я попытался следить за тоном.
— Что мне стоило сделать? Дать себя избить?
По её лицу я понял, что это именно то, что мне нужно было сделать.
— Да как ты смеешь так со мной говорить!? — мать посмотрела на отца, ожидая, что он начнет вставлять мне люлей. Вместо этого он просто развернул утреннюю газету и начал ее читать, — Ты позволишь своему сыну так говорить со мной?
— Клер, хватит!
— И это всё? Ты не накажешь его за это?
— Наказать его за что? За то, что защищал себя? Или за то, выбрался из тюрьмы? За то, защищал нас от иска? Что он сделал? — спросил отец.
Одно очко в пользу папы. Если они начнут спорить, я выйду сухим из воды. Наверху, у лестницы послышался какой-то скрип. Ага, Дэвид подслушивает.
Я встал и направился к двери.
— И еще одна вещь, которую я хочу вам сказать напоследок. — они перестали ссориться и посмотрели на меня — Будь у меня дети, и узнай я о том, что их арестовали, я молю Бога, чтобы первая фраза, которую скажу им была: «Ты в порядке?», а не «Что ты натворил?». Я просто хочу, чтобы ты поразмыслил над этим.
Я вышел из гостиной и начал подниматься по лестнице. Раздался новый скрип — рыжий шуровал к себе в комнату.
Глава 3
1-го июля проснулся рано. Когда я был маленьким, то еле продирал глаза по утрам, но спустя сорок лет работы научился вставать в семь или раньше, даже в выходные.
Только появились первые лучи солнца, как громко зазвонил будильник. Сразу в стену застучал Дэвид. Тоже, гаденыш, проснулся. Я не обратил на него никакого внимания и натянул спортивные шорты, футболку и кроссовки. Тихо спустился вниз и вышел через заднюю дверь.
Это должно было стать одним из главных изменений в моем плане на жизнь. Питер явно был задротом. Много комиксов и книг на полках — одновременно хилый, мало друзей и похоже, нет девушки.
Я не собирался становиться качком — слишком худой и жилистый для этого. Но выносливость и мышцы нарастить вполне можно было. Я достаточно хорошо знал человеческую природу, чтобы с уверенностью заявить — если я введу спорт в привычку сейчас, то поддерживать себя в форме потом будет гораздо проще. Сбросить вес куда тяжелее, чем не набирать его.
Жизнь была простой. Я решил пробежаться вокруг блока чередуя бег и ходьбу. Много я не прошел, может километр или два в общем, что не гораздо быстрее средней скорости ходьбы человека. Я сделал пару кругов вокруг квартала, который был достаточно большим, затем добавил еще один квартал. К моменту возвращения, я полностью пропотел.
— Чем это ты занимаешься? — спросил отец. Он опять пил кофе и читал газету.
— Привожу себя в форму.
— Зачем? Чтобы снова драться?
Я ухмыльнулся.
— Нет, чтобы убежать! — на это он просто фыркнул и я поднялся вверх, чтобы принять душ. Когда я вышел из ванной, то обнаружил Дэвида с полотенцем обмотанным вокруг талии.
Он отвел глаза, аккуратно пропустил меня наружу. Мэри выглянула в коридор из своей комнаты и увидела меня, с голым торсом. «Фууууу!» девушка скривилась и громко захлопнула дверь. Я посмеялся и пошел в спальню одеваться. Я перепугал мою сестренку, а еще даже не завтрак. День удался! Все остальное должно быть проще пареной репы!
В 8:30 мы с папой поехали в школу. Штайнмайер хотел, чтобы мы встретились на парковке. У отца был новый Додж — доехали быстро. Сегодня было также солнечно, но на небе появились кучерявые облака. Мы встали на парковочное место для посетителей. Так как у детей, кроме старших классов нет машин, то большинство слотов оставались свободными. Выйдя из Доджа, мы стали дожидаться появления адвоката, что произошло только спустя пять минут. Он вышел с кейсом. Единственные инструкции, которые он нам дал, это мне держать рот на замке, а папе — держать себя в руках. Я ухмыльнулся, но папа глянул на меня так, что стало ясно лучше его не злить. Вообще. Видимо, ночью мать ему устроила персональный ад.
Мы вошли внутрь, дошли до учительских кабинетов. В приемной директора мы назвали себя, и нас усадили на скромный диван. Спустя еще пару минут нас позвали в святая святых, офис мистера Баттерфилда. Принципал потел и каждую минуту протирал свою лысину платком. Сначала он пытался улыбаться, но когда отец представил мистера Штайнмайера, нашего адвоката, об улыбке можно было забыть.
Директор сходу перешел к делу. Меня отчисляли за нападение на детей в школе. Почему я, в таком случае, до сих пор не был под стражей Баттерфилда мало интересовало. Плевать, что говорили копы, я — история.