Справа от сцены стоит стационарная видеокамера — телевизионщики приехали снимать концерт. Мысленно благодарю Джимми, глубоко вздыхаю. Пора!
Начинаю с того, что приветствую зрителей:
— Привет, Балтимор! — дожидаюсь ответного приветствия и весело кричу — Сейчас мы с вами зажжем.
Я киваю Кену и он начинает выдавать вступление к «Удару грома». Зрители отзываются дружными воплями — песня уже знакома и перебор гитариста вызывает настоящий восторг. Моя задача еще больше его усилить. Я присоединяюсь к группе, выдаю «свою у-у-у», а потом уже и «Thunder!». Народ беснуется — похоже, тут никого заводить не надо. Мне подпевают, у сцены начинается небольшая давка — в первых рядах несколько фотокорреспондентов, которые щелкают вспышками камер. Вижу как самых нетерпеливых теснит охрана.
Самое важное на концерте — это дать аудитории чувство сопричастности. На этом в будущем поднимутся Квины, которые почти любую песню будут пропевать, протопывать или прохлопывать вместе с залом.
Я быстро оглядываюсь. Джон увлеченно отстукивает ритм, Фил на басе не отстает от него.
К концу песни мы уже вполне находим с публикой общий язык, зал, заполненный людьми, ловит каждое мое слово и движение, дружно подпевает. Есть контакт!
Не давая никому опомниться и не дожидаясь окончания бурных оваций, мы тут же переходим к «RebelYell». Тут уже я начинаю притопывать, а потом и пританцовывать в такт заводной музыки. Кен полами своего черного плаща прямо хлещет по лицам стоящих впереди людей, но те лишь еще громче вопят.
С началом припева я уже срываюсь вдоль сцены приставным шагом-прыжками Янга, наяривая мелодию на гитаре. По дороге, озорно тыкаю грифом в сторону молодых девушек. Меня приветствуют белозубые улыбки и даже один самодельный плакат на ватмане. AC/DC и сердечко.
Дальше мы исполняем «I was made for loving you». И я снова подвижен, пританцовывая у микрофона. Эх, как же сейчас не хватает переносного. Какие-то песни я могу только петь, двух гитар вполне достаточно, чтобы держать ритм и звучание.
После двух быстрых, энергичных песен и беготни по сцене я уже взмок, как мышь. Под плащом течет пот, так что мы делаем короткий перерыв, пьем воду. Мистер Клифф из ложи показывает мне большой палец, Аманда с Вики о чем-то переговариваются, качая в удивлении головами. Только Тэсса не сводит с меня восторженных глаз.
Я делаю быстрый шаг за кулисы, Бонита припудривает блестящий лоб.
По моему сигналу, на сцене гаснет яркое освещение, мне выносят барный стул. Пора познакомить этот мир с рок-балладами. Я сажусь, луч прожектора берет меня в фокус. ЯначинаюпроигрышSweet chin o mine Guns`n`roses. Ох как округляются глаза у людей в вип-ложе, да и у всего зала. А еще больше народ обалдевает, когда включают дым-машину. Ее успели к концерту доработать, поставить шумоизоляцию. Белый дым окутывает мои ноги, после чего начинает струиться ниже. Люди, покачиваясь, трогают его руками, пропускают между пальцами.
Все вместе, в унисон мы с музыкантами заканчиваем Sweetchinomine, пережидаем бурные аплодисменты. Хлопают все — Тэсса, Аманда, Вики, Гортон, даже оператор камеры. Я наклоняюсь к микрофону:
— А теперь еще одна важная для меня песня. Я написал ее совсем недавно, вы первые, кто ее услышит.
Беру аккорды Knocking on heaven’s door…
От второй рок-баллады публике напрочь рвет крышу. Аплодисменты такие, что сейчас рухнет крыша Локвуд Плейса. Охрана теснит зрителей, рвущихся к сцене, Большой Билл тревожно на меня смотрит, что-то нашептывая в рацию. Да, велика сила искусства.
Пришло время нескольких быстрых песен — мы выдаем ZZTOP. Я чувствую небывалый всплеск адреналина. Затягивающе-пылающее пламя музыки и что-то неуловимое, вздыбливающее волосы, покрывающее кожу мурашками в ожидании следующей песни. Lagrange.
и Sharpdressedmanнарод даже пытается подпевать — благо слова там очень простые.
И опять надо остудить публику медляком.
— Эту песню я посвящаю своей любимой девушки — снимаю очки, расфокусированным взглядом я смотрю в сторону вип-ложи. Вижу как приосаниваются Аманда и Тэсса — каждая принимает мою фразу на свой счет. А вот Вики мне лишь задорно подмигивает. Чувствую нарастающее возбуждение, давлю его в себе, настраиваясь на сложную лирику.
Под неслышное урчание дым-машины, завожу Nothing else matters Металлики. Мой беспроигрышный билет в мировой музыкальной лотерее.
И опять стопроцентное попадание. Вижу в глазах многих зрителей слезы, пережидаю гром аплодисментов. Оглянувшись, выхватываю восторженные лица музыкантов. Они тоже все полностью плывут по волнам успеха.